Любен Каравелов - Повести и рассказы

— Успокойся, успокойся, Георгий! — промолвила Георгевица, вся дрожа — от злости или от жалости, кто ее знает!

Человеческие характеры отличаются иной раз такими странностями, что ни один психолог не в состоянии подвести их под какую-либо математическую формулу. Все помыслы этой женщины были до того поглощены двугривенными, что она даже о себе позабывала. Но сегодняшнее происшествие, о котором говорил Спиро, было столь необычайно, что потрясло даже ее еще более необычайную психику. Вот что произошло. Когда Филипп Тотю переправился через Дунай [124] …когда Филипп Тотю переправился через Дунай… — В 1867 г. два партизанских отряда Филиппа Тотю и Панайота Хитова, сформированные в Румынии, переправились в Болгарию, чтобы поднять вооруженное восстание против турок. , сыновья Георгия Пиперкова, Иванчо и еще несколько молодых людей убежали из Рущука и присоединились к его чете. Нужно заметить, что Георгий не знал точно, что произошло с его сыновьями: Спиро и Ненчо сказали ему, что они бежали в Румынию, скрываясь от полиции. Но Георгевица, от которой ничего не могло укрыться, знала гораздо больше.

— Если б они не убежали, я отвел бы от них грозу, — сказал Георгий.

— И теперь не поздно, — возразил Спиро.

— Только бы господь помог мне подняться и дойти до паши, я бы все уладил. Митхад-паша — мой друг… Господи боже мой, избавь от кончины безвременной! У меня желчь разливается. Пускай побродят по валашской земле! Пускай милостыни попросят! Пускай поголодают, коли до сих пор по-людски жить не научились! Я не о них горюю. Срам-то, срам какой! Как мне на улицу выйти? Как паше в глаза смотреть? Что скажет валия? «Ты называешь себя верноподданным? Но у тебя сыновья — заговорщики… А я буду стоять перед ним выпуча глаза и просить прощения. Скверно!

Тут в комнату вошел Ненчо, вопя:

— Знаете, что произошло, до какого позора мы с вами дожили? Ваша дочь, Марийка ваша, убежала в Румынию с этим негодяем… Паша его ищет, из-под земли хочет вырыть, а он похитил девушку и — на лодке через Дунай! Мне сами лодочники рассказали… Обнялись, и поминай как звали! Я ходил к паше, просил задержать лодочников, допросить их, и он согласился исполнить мою просьбу…

Долго еще изливал Ненчо свое красноречие, но никто уже не слушал его. Георгий, снова застонав, повернулся лицом к стене, тетушка Георгевица побежала в сад, рассчитывая, быть может, еще найти там дочь, Спиро Трантар отправился к своей благоверной, а Ненчо пошел искать себе другую невесту…

Между тем по всей Болгарии разнесся слух, что какая-то комета переправилась через Дунай и движется к Балканским горам с целью освободить болгарский народ от турецких паразитов. Турки вдруг стали ласковей, начали заискивать перед болгарами. Старые турки осуждали правительство, молодые злодеи старались оправдать сами себя и свои преступления, турчанки несли свои драгоценности в болгарские дома, турчата обвиняли родителей в том, что те научили их обижать болгарских ребят и кидать в них камнями, а Митхад-паша строго-настрого запретил правоверным называть болгар гяурами. Словом, в оттоманской империи были вдруг проведены такие «реформы», каких не в состоянии осуществить самый умный великий визирь, самый добрый и гуманный султан.

А что думал и что делал в это время сам болгарский народ? Он ждал, что произволением божиим на него посыплются с неба жареные куры. Когда Филипп Тотю и Панайот Хитов переправились через Дунай, множество лиц посветлело, множество сердец учащенно забилось, множество взглядов поднялось к небу, множество уст зашептало тайные молитвы. Но ни один из этих «доброжелателей» не захотел стать действующим лицом и поддержать болгарские четы. Когда юнаки Тотю и Панайота обнажили священные мечи свои для спасения своих угнетенных братьев, братья эти преспокойно вышли на поля и луга, чтобы заработать лишнюю монету для своих повелителей. Словом, народ повел себя благоразумно: он решил, что, если Тотю и Панайот достигнут цели, он тоже выиграет и скажет им спасибо; если же их разобьют, он, вслед за турками, назовет их разбойниками и выйдет сухим из воды. Находились и такие, которые ругали болгарских юнаков хуже, чем турки.

— Эти негодяи решили сжечь наши дома и обездолить наши семьи, — говорил толстый торговец.

— Какой позор! Бездельники хотят окончательно нас уничтожить, скомпрометировать в глазах нашего благодетеля, — возмущался какой-нибудь сладкогласнейший учитель.