Виктория Борисова - Просто приворот

— Да уж, Серега, за девчонками теперь глаз да глаз нужен! Тебе-то хорошо, твои маленькие еще, а подрастут… — начал было следователь, но другой оперативник не очень вежливо остановил его:

— Помолчи. Михалыч, — обратился он к медэксперту, — давно она умерла? Ну хотя бы примерно.

— Отчего же примерно, — отозвался тот, — часов пять-шесть, не больше. Еще сегодня ночью барышня была в добром здравии. Если бы не старик этот… ну который с собакой, ее бы сто лет тут не нашли.

— Понятно… Ну что, коллеги, какие версии? Ограбление? — преувеличенно бодро заговорил сотрудник в синей форме. Видно было, что и ему не по себе, и все же он изо всех сил старался показать себя крутым профессионалом. Кому надо знать, что раньше он занимался исключительно взятками, пока сам не попал под подозрение, и это убийство для него — первое?

— Да нет, на грабеж не похоже.

Молодой парень, похожий на Иванушку-дурачка из детских сказок, протянул следователю маленькую лакированную сумочку.

— Вот, смотрите: паспорт, кошелек, ключи — все на месте. Денег почти пять тысяч, кредитка, мобильник опять же… Даже брюлики в ушах целы. Вор бы точно не побрезговал.

— Ну хоть личность устанавливать не придется, — покопавшись в сумке, следователь раскрыл паспорт, — значит, Тихорецкая Анастасия Игоревна, восемьдесят пятого года рождения… Проживала на проспекте Вернадского. Кой черт ее сюда-то занес? Да еще в такую погоду? Не гулять же она пришла?

— По моему скромному разумению, наш злодей и занес, — отозвался медэксперт.

— А почему вы так думаете?

— Не здесь ее убили. Видишь — грязь кругом, ночью дождь был, а на ногах — ничего! Туфли лакированные, а в них — хоть смотрись. Так только, чуть забрызгало. И каблуки высокие, а грязи на них почти нет. Земля мягкая, если бы сама шла, хоть совсем немного, угваздалась бы по самое не балуйся. Не на крыльях же она сюда прилетела? Значит, привез кто-то.

— Следы есть?

— Да какое там! Дождь все смыл.

Высокий оперативник, которого звали Серегой, пожал плечами:

— Ну что ж, надо связи отрабатывать, девочка-то, видать, не простая была.

— Надо-то надо, только…

Медэксперт копался в своем видавшем виды чемоданчике, словно искал там что-то важное.

— Что — только? Ты, Михалыч, договаривай, не томи!

Он помолчал недолго и ответил как будто неохотно, глядя в сторону:

— Серия это, мужики. Помяните мое слово. Я такие дела печенкой чую.

Его слова повисли в воздухе, словно облако тяжелого удушливого дыма. И пока тело, накрытое простыней, грузили в машину, оперативники стояли хмурые, курили, не глядя друг на друга. Все понимали, что значит серия. Если человека убили из мести, ревности или хоть из-за денег, то разыскать злодея возможно. Ищи, выясняй, кому убиенный мог перейти дорогу, кому была прямая выгода от его смерти, в конце концов выйдешь на убийцу.

Другое дело — маньяк… Понять его логику — дело почти безнадежное, и убийство красотки в лесополосе автоматически превращается в глухой «висяк», который заметно портит статистику раскрываемости и отношения с начальством. А если какой-нибудь ушлый журналист об этом пронюхает — тут вообще неприятностей не оберешься.

Но главное… Где-то совсем рядом на свободе гуляет нелюдь, одержимый манией убийства. А значит, надо ждать новых сюрпризов.

В комнате, затянутой черным бархатом, было прохладно и тихо. Ни один лучик солнца, ни звук, ни запах не проникают сюда снаружи. Горят свечи, вставленные в массивные старинные канделябры, да вьется легкий дымок над бронзовой курильницей.

У стола, заваленного пожелтевшими старинными рукописями, сидел высокий статный мужчина с короткой светло-русой бородой. Он молчал, глядя в пространство, лицо его было спокойно и даже безмятежно, но в глубине ярко-синих глаз притаилось такое, чего лучше бы никогда не видеть обычному человеку.

Он жил на свете так давно, что даже имя свое забыл много лет назад. Да и к чему оно ему? Те немногие, составляющие близкое его окружение, почтительно именовали его грандмастером, а остальным и знать незачем. Во все времена магия была и остается тайным делом, а ею он занимался сколько помнил себя. За долгие годы он видел многое: люди рождались и умирали, приходили и исчезали земные владыки, целые империи рассыпались в прах, так что даже имени от них не оставалось…

Неизменным оставалось лишь одно — человеческая природа. Настолько загадочная, противоречивая, что понять ее гораздо сложнее, чем проникнуть в самые сокровенные тайны мироздания.