Маргарита Оду - Мари-Клэръ

Однажды въ майскую ночь она безпрерывно металась и громко бредила.

Я всю ночь читала и неожиданно замѣтила, что наступаетъ день. Я затушила ночникъ и попыталась немного заснуть.

Я начинала засыпать, когда сестра Дэзирэ сказала:

— Откройте окно: сегодня онъ придетъ!

Я думала, что она еще въ бреду, но она повторила совсѣмъ отчетливо:

— Откройте же окно, чтобы онъ могъ войти!

Я поднялась, чтобы посмотрѣть, спитъ ли она, и увидѣла ее сидящей на кровати. Она отбросила одѣяло и развязывала тесемки своего ночного чепчика; сор вала его съ головы и бросила на полъ. Затѣмъ она покачала головой, и ея короткіе вьющіеся волосы спустились на лобъ и я тотчасъ же узнала Дэзирэ Жоли.

Я подошла къ ней, немного испуганная; она же повторяла:

— Откройте же окно, чтобы онъ могъ войти!

Я открыла настежь окно, и когда обернулась, сестра Дэзирэ, сложивши руки, протягивала ихъ навстрѣчу восходящему солнцу и внезапно ослабѣвшимъ голосомъ сказала:

— Я сбросила платье, я больше не могла.

Она легла спокойно, и ея лицо стало неподвижнымъ.

Я затаила дыханіе и долго слушала дышетъ ли она; потомъ я стала усиленно дышать, какъ бы желая свое дыханіе вдохнуть ей въ грудь.

Но, посмотрѣвъ поближе, я поняла, что она навсегда перестала дышать. Ея широко открытые глаза, казалось, смотрѣли на солнечный лучъ, врывавшійся въ комнату, какъ длинная стрѣла.

Ласточки кружились около окна, крича, какъ маленькія дѣвочки, и необычные для меня звуки поражали мой слухъ.

Я подняла голову къ окнамъ спаленъ въ надеждѣ, что кто-нибудь услышитъ меня.

Но мой взглядъ встрѣтилъ только циферблатъ большихъ часовъ, который, казалось, заглядывалъ въ комнату поверхъ липъ; онъ показывалъ пять часовъ; я прикрыла одѣяломъ сестру Дэзирэ и вышла звонить.

Я долго звонила; звуки уносились вдаль, въ далекую даль! Они уносились туда, куда ушла сестра Дэзирэ…

Я звонила: мнѣ казалось, что колоколъ оповѣщалъ весь міръ о томъ, что умерла сестра Дэзирэ.

Я звонила еще и потому, что надѣялась, что въ окнѣ еще разъ покажется ея прекрасное лицо, и она скажетъ:

— Довольно! Довольно!

Мелани рѣзко вырвала веревку изъ моихъ рукъ и колоколъ, неправильно качнувшись, издалъ стонъ.

Мелани сказала мнѣ:

— Ты съ ума сошла, вотъ ужъ четверть часа, какъ ты звонишь!

Я отвѣтила:

— Сестра Дэзирэ умерла.

Вероника вмѣстѣ съ нами вошла въ комнату; она замѣтила, что бѣлая занавѣска не была задернута, и съ жестомъ презрѣнія сказала, что стыдно монахинѣ открывать свои волосы.

Мелани смахивала пальцами слезы, катившіяся по щекамъ. Ея голова все больше наклонялась на бокъ; и она сказала мнѣ совсѣмъ тихо:

— Она сейчасъ еще красивѣе, чѣмъ была прежде.

Солнце заливало теперь лучами кровать и покрывало умершую.

Весь день я оставалась возлѣ нея.

Нѣсколько монахинь пришло посмотрѣть на нее. Одна изъ нихъ закрыла ей лицо; но лишь только она ушла, я снова открыла его.

Мелани пришла провести ночь вмѣстѣ со мной возлѣ нея. Она закрыла окно, зажгла большую лампу для того, говорила она, чтобы сестра Дэзирэ не видала бы еще темноты.

Черезъ недѣлю Красивое-Око вошла въ кухню. Она сказала мнѣ, чтобъ я была готова къ отъѣзду въ тотъ же день. У ней на ладони было двѣ золотыя монеты, которыя она положила рядомъ на уголъ плиты и, тронувъ ихъ пальцемъ, сказала:

— Мать настоятельница даетъ вамъ сорокъ франковъ.

Я не хотѣла уѣхать, не попрощавшись съ Колеттой и Исмери, которыхъ я часто видѣла по ту сторону лужайки.

Но Мелани увѣрила, что онѣ презираютъ меня.

Колетта не понимала, какъ я до сихъ поръ еще не вышла замужъ, а Исмери не могла простить мнѣ мою любовь къ сестрѣ Мари-Любови.

Мелани проводила меня до двери. Проходя мимо старой скамьи, я замѣтила, что одна изъ ея ножекъ сломалась, и она упала однимъ концомъ въ траву.

У входа я встрѣтила женщину съ жесткимъ взглядомъ. Она сказала мнѣ властно:

— Я — твоя сестра.

Я не узнала ее.

Двѣнадцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались.

Едва мы вышли, она остановила меня рукой и голосомъ суровымъ, какъ ея глаза, спросила, сколько у меня денегъ.

Я показала ей двѣ золотыхъ монеты, которыя я только что получила.

— Въ такомъ случаѣ, — замѣтила она, — для тебя лучше остаться въ городѣ, гдѣ тебѣ легче найти работу.

На ходу она мнѣ сообщила, что замужемъ за земледѣльцемъ изъ окрестностей и не желаетъ создавать себѣ непріятностей изъ-за меня.

Мы подошли къ вокзалу.