Маргарита Антонова - Маринкины истории

Вместо вступления

Невысокого росточка, худощавая женщина, сидела на полу мансарды, прислонясь к стене, и что – то писала на листе бумаги. Время от времени она поднимала голову и смотрела в окно, покусывая кончик ручки. Делала она это машинально, полностью погрузившись в свои раздумья.

Большие зеленые, в серой окантовке с капельками рыжего, глаза в обрамлении черных длинных ресниц, задумчиво смотрели вдаль. Иногда она проводила рукой по коротким темно русым волосам, взъерошивала их и снова приглаживала. Мысли женщины неровной, а иногда, корявой вязью ложились на бумагу.

Марина, так звали женщину, писала свою книгу. Черновик уже написан, но нужно придумать название. Уже несколько дней она билась с этой задачей, отметая один вариант за другим.

Вдруг в глазах полыхнули искорки удовлетворения, она улыбнулась и старательно вывела ровными буквами: «Маринкины истории».

Марина писала о детстве, юности, о более зрелых годах, выметая из памяти трудные, печальные и плохие моменты. Когда-нибудь, быть может, она напишет о чем – то подобном, но сейчас ей хочется написать хорошую, светлую и смешную книгу, чтобы в грустные моменты достать ее с полки и окунуться в мир тепла и смеха, понежиться в объятиях приятных воспоминаний.

Оба села ничем особо не примечательны. Обычные простые дома, в основном из дерева. Встречаются каменные, но их не много. В каждом дворе: дом, кухня – малогабаритный домик, где сельчане проводят все дни летом, подсолтенка (или беседка), банька, сарайчик, уличный деревянный туалет (второе по значимости после дома сооружение). У всех сады – огороды. У кого курятники, у кого свинарники, у кого коровники или, вообще, все вместе взятое.

В Образцово, когда начинались первые теплые весенние дни, появлялись тонкие травинки, жители сгоняли своих коз и баранов на задворки села, в одну отару и пастух уходил с ними в степь.

На закате отара возвращалась. «Умная» скотина шла домой самостоятельно, а за «неумной» приходили хозяева.

Жило у нас в ту пору семейство коз: коза и три козочки, потом прибился чей-то козел. За ним никто не приходил, никто не искал его, и он так и остался жить у нас. Славный был козел, не то, что наша Катька. Зараза.

Вспоминая про нее, я сразу вспоминаю «Тимура и его команду», ту девчонку, которая вечно бегала за козой. Один в один я. Каждый раз возвращаясь с пастбища, эта … Катька, своенравная и, мне даже казалось, ехидная, коза уходила со стадом «умных» животных в другой конец села и всегда к одному и тому же дому. Нет, глупой ее назвать нельзя, она просто измывалась надо мной всеми доступными ей средствами.

Мне приходилось ходить за ней каждый вечер. Ни разу сама домой не пришла! Поначалу я гнала ее впереди себя хворостиной, но была в ней одна подлость – она внезапно брала разбег. Я за ней. Разгонимся обе, а она ррраз – и свернула резко в другую сторону, а у меня тормозной путь только метров двадцать. Пока остановлюсь – она уже в каком-нибудь переулке траву щиплет.

Я привязывала ее за рога, тащила за собой, как атлет самосвал. И на себе таскала. И на тележке возила…

Это была не коза – это было наКАЗАние.

Как-то раз отправил меня дед ее подоить.

Я взяла большую эмалированную кружку, ведерко с чистой водой, чистую тряпочку – вымя обмыть. Подхожу к ней, приспосабливаюсь с боку. Она все время вертится и не дает себя обмыть.

«Что же делать?» подумала я.

Тут на глаза мне попалась веревка. Я привязала ее за рога плотно к заборчику, прижала вторую ее часть своим телом к тому же заборчику. Обмыла, стала доить.

Я дою, она траву жует. Ну, вот спинным мозгом чувствую – не к добру она стоит так покладисто. Поднимаю я кружку с земли … и, в этот момент, она мне копытом залазает в кружку!

Молоко пролилось. Я выдохнула пару залпов огня. Вылила остатки на землю, ополоснула кружку. А она опять стоит, травку жует, как ни в чем не бывало.

Захожу сзади. Раздвигаю ее ноги, ставлю на землю кружку. Опять дою. Еще литр надоила. И что бы вы думали? В четко рассчитанный момент, когда кружка уже двигалась по заданной траектории от нее ко мне, она мне в нее наваляла! Видно давно хотела, но берегла для этого момента. Я снова вылила молоко. С обиды и злости настучала этой кружкой ей по рогам и, несолоно хлебавши, ушла восвояси.

– А где же молоко? – спросил дед, когда я с хмурым лицом поставила перед ним пустую кружку.