Маргарита Антонова - Маринкины истории

На следующий день тётка пошла к тому, у кого мы похитили эту утку, и купила у них еще одну утку и селезеня.

Почему тётка утку не вернула мы так и не поняли. Может, стыдно было признаться людям, что таких вот ворюг вырастили на свою голову или решила птицу разводить, если так уж получилось. Но так или иначе, а с того момента у тётки было много уток.

А я так любила ее вермишелевый супчик с утятиной.

Наверное, не проходило и дня, чтобы мы чего-нибудь не напроказничали.

Между Оля́ и Образцово был лес. Все его называли «Оли́нский лес». В прежние годы там водились зайцы, орлы, тушканчики и прочая мелкая живность.

Нам нравилось туда убегать – деревья казались выше и толще, чем росли в селе, и их было много. Настоящий лес в наших степях! Мы лазал ипо деревьям, ловили из норок тушканчиков (нальешь в норку воды и смотришь – из какой другой норки он выскочит), подбирали всякую всячину, лазили в гнезда и таскали яйца. Зачем? Мы многое делали, сами не зная зачем.

Однажды во время очередной прогулки в лесу, мы увидели птенца. Он сидел на земле, открывал клюв и издавал неведомые нам доселе звуки. Птенец был удивительно крупный и неказистый. Не помню уже, почему мы не вернули его в гнездо, а решили забрать с собой?

Местом складирования наших всех находок и трофеев был двор брата, все и всегда тащили к нему. Рядом с их домом был двор его вторых бабушки и дедушки (по отцу) и сами дома располагались таким образом, что между ними был маленький проулочек. Этот проулочек брат закрыл со всех сторон и получился его личный сарайчик. Вот там мы, в основном, и прятали честно добытое. Туда же мы решили и птенца поместить.

Мы давали ему зёрна, хлеб, каши и супы, даже червяков для него накопали – ничего не есть. Дали свежую рыбу – съел, дали кусок сырого мяса – съел! Наконец мы все же нашли чем его кормить. Его родители держали коров, помимо прочей живности, и в холодильнике у них всегда было сырое мясо. Мы потихоньку таскали ему то мясо из холодильника, то бегали удить рыбу.

Его семейство, конечно, слышало, что в сарайчике кто-то все время копошится, да и мы постоянно туда ныряли.

– Кто у вас там? – спрашивали по очереди они.

– Птичка, – так же по очереди отвечали мы.

Время шло, птичка росла, и ей требовалось все больше еды.

И тут тётка стала замечать, что из холодильника пропадает мясо. До этого мы отрезали маленькие кусочки, но потом нам пришлось отрезать уже куски большие и это стало началом нашего птицеводческого конца. А птенец уже вырос, стал большой и красивый!

Это был орел. Мы не говорили, что подобрали орленка, нам бы навтыкали и заставили отнести назад, поэтому мы всем отвечали просто:

– Птичка.

В итоге тётя Галя сопоставила появление птенца, пропажу мяса и наше рьяное рыболовство.

– А ну-ка покажите, что у вас там за птичка, – она закинула на плечо столовое полотенце, которым только что вытирала руки, и уперла руки в бока.

Мы поняли – это фиаско, тяжело вздохнули и пошли к сарайчику. Тётка сзади, как конвоир. Сережка отворил дверь, зашел внутрь и вынес оттуда птичку.

– Боже ты мой! – всплеснула она руками. – Да это же орел! Ладно, голуби, на худой конец, ворона или воробей, но орел!?

Тут ее изумление сменилось на какое-то другое выражение, она сузила глаза и елейным голосом спросила:

– Где взяли?

Ой, надают сейчас, ведь точно надают – мало того, что орла припёрли, мало того, что мясо воровали, так еще и в лес бегали, а от села до леса километров пять – семь, наверно, будет!

Мы стоим, сопим и косимся друг на друга.

– Где птицу взяли, а? – продолжала неубедительно ласково тётка.

– Ну! – тональность в голосе сменилась.

– В лесу, – буркнули мы хором.

– В каком лесу?

– В Оли́нском, – мы предусмотрительно сделали шаг назад, подальше от полотенца на ее плече.

Она тяжело вздохнула и вдруг спокойно сказала:

– Отпустите птицу.

Странно, даже полотенцем не шлепнула. Может, вспомнила, какую пользу мы принесли в прошлый раз, когда утку домой притащили?

Мы стояли и закрывали собой орла. Не хотелось нам с ним расставаться, он прожил у нас где-то месяц и мы привязались к нему.

– Отпустите, он не утка и не курица, ему лес нужен, – настаивала она.

Мы вздохнули, еще раз погладили его, брат снял с его ноги веревку и отпустил его. Орел взлетел высоко в небо, сделал пару кругов над двором и улетел в сторону леса, словно знал, что он оттуда.