Эми Фридман - Два лета

– Про День Бастилии я знаю, – говорю я и улыбаюсь. Спасибо моему верному путеводителю.

– Зато галерея «Прованс», кажется, в этот день открыта, – продолжает Жак, берет персик и рассматривает его в солнечном свете. – Мы могли бы…

Боже мой! Я опять вся дрожу, только теперь в два раза сильнее. И вдруг какая-то девушка кричит: «Жак!» Я осматриваюсь, в голове туман. Высокая девушка с внешностью модели – темная кожа, на коротких каштановых волосах модный начес – идет к нам, держась за руки с рыжеватым парнем в футболке с логотипом Phoenix. У парня на плече рюкзак, а у девушки под мышкой альбом для эскизов.

Я их, кажется, знаю, но откуда? И вдруг до меня доходит: это та парочка, что целовалась у фонтана с купидонами в день моего приезда, и это их я видела с Элоиз в Café des Jumelles в тот же вечер. Они друзья Элоиз. И знакомы с Жаком? Насторожившись, я отворачиваюсь и делаю вид, что интересуюсь персиками. Опускаю голову пониже, надеясь спрятаться за упавшими на лицо волосами.

Жак их приветствует: девушку целует в щечку, парня хлопает по спине; называет ее Колетт (вот именно, Колетт!), а его – Томасом. Пока они втроем по-французски обмениваются приветствиями, я рассматриваю персики, мысленно умоляя Жака не знакомить их со мной. К счастью, он этого не делает, и Колетт с Томасом долго не задерживаются. Томас говорит: «À bientôt!», это, я знаю, значит «До скорого». С персиком в свободной руке я осторожно разворачиваюсь.

– Классные ребята, я познакомился с ними этим летом, – объясняет Жак. Глядя поверх его плеча, я вижу, как Колетт и Томас удаляются быстрым шагом. – Они часто заходят в кафе вместе с друзьями из художественной школы.

Я знаю. С этой мыслью в мозгу проясняется что-то такое, до чего раньше я не додумалась. Если Элоиз и ее друзья из художественной школы, Колетт и Томас, всегда ходят в Café des Roses (когда им не надо избегать меня), то Элоиз и Жак знают друг друга. У меня внутри все обрывается. Если Жак знаком с Элоиз, то он наверняка заметил ее красоту. И насколько я знаю, в отличие от Колетт, у Элоиз нет парня. Рукой я сильнее сжимаю персик. Но ревновать глупо, ведь никаких прав на Жака у меня нет.

Жак протягивает руку и осторожно забирает у меня персик. Наши пальцы соприкасаются. У меня перехватывает дыхание, и мысли об Элоиз улетучиваются.

– Merci, Саммер, – спасибо, что выбрала именно этот, – благодарит Жак с персиком в руке. – Он достаточно спелый, как раз для десерта, который сегодня готовит мой папа. – Он замолкает ненадолго. – Так я за тобой заеду в пятницу? Мы можем поехать в галерею на моем мопеде.

Погодите. Что? Я уставилась на Жака, кровь шумит в висках.

– В галерею «Прованс», – подсказывает он и широко мне улыбается. – Поедем?

Когда я осознаю смысл его слов, меня бросает в жар. Свидание? Свидание с МАЛЬЧИКОМ? Я не верю, что это происходит со мной и начинаю волноваться. Похоже, я разучилась говорить, язык прилип к небу, но мне удается кивнуть. Я слышу, как Жак спрашивает адрес, но голос звучит невнятно, будто доносится издалека. Стоя посреди фермерского базара, я понимаю, что сегодняшний день полон невероятных событий. Словно я попала в параллельную вселенную, где не действуют обычные правила. И теперь – хотя, возможно, я опережаю события – мне кажется, я знаю, как ответить Руби.

«Эй, подружка, помнишь ты предсказывала мне французского бойфренда? Что ж, скажу только, что не ты одна этим летом влюбилась…»

Я ОПАЗДЫВАЮ. И БУКВАЛЬНО БЕГУ. Выскакиваю из булочной, пригибаясь, чтобы не задеть сине-бело-красный французский флаг в дверном проеме, сегодня День взятия Бастилии. Бернис поприветствовала меня радушным «Bonjour!» и дала мне pain au chocolat, который я теперь сжимаю в руке, перебегая улицу. Едва не попадаю под машину, которая трясется по брусчатке Рю-дю-Пэн. Я на взводе, по шее катится пот.

Через четыре минуты за мной должен заехать Жак. Хоть бы он оказался непунктуальным, молюсь я, вбегая в папин дом. Задерживаюсь в пустой кухне, планируя расправиться с завтраком. Но я слишком взволнована, чтобы что-либо проглотить. Глупо было бежать к Бернис, но я думала, что у меня достаточно времени для утреннего ритуала. Только потом, увидев часы на стене за спиной у Бернис, я запаниковала.

Я бросаю несъеденный pain au chocolat на кухонный стол и мчусь вверх по лестнице. Хорошо, что я уже приняла душ – в ванной льется вода. Должно быть, там Элоиз, потому что я видела из окна спальни, проснувшись, как Вивьен шла в сарай-студию. Сегодня я проспала. Всю ночь я не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, мысли метались, радость сменялась страхом, пока на рассвете я наконец не задремала.