Эми Фридман - Два лета

– Я… я не знаю! – выпаливаю я, облокотившись на стойку. Посетители обходят меня с обеих сторон, не скрывая недовольства, и я вспоминаю, как то же самое делали в аэропорту сердитые пассажиры, пока я стояла и думала, стоит ли отвечать на вибрировавший телефон. Интересно, что бы произошло, если бы я не ответила? Просто села в самолет и умчалась в вожделенную Францию, без понятия, что отец не хочет…

– Эй, Руби! – зовет из-за стойки бариста. – Сделай маленький латте с дополнительной пеной и обезжиренным молоком!

Руби кивает, вставляя рожок в кофемашину.

– Неудобно получилось, – тихонько говорит мне Руби. – Ты что, отправилась в крестовый поход за справедливостью?

– Извини, – шепчу я, внутри все скручивается в крендель. Бородатый бариста оглядывается на нас, будто хочет услышать, что я еще скажу. – Я переволновалась, увидев Хью на курсах, – объясняю я. – Кстати, нам однозначно стоит это обсудить. И кроме того, – я нервно вздыхаю, – увидев, что ты разговариваешь с Остином и Ск…

Руби закатывает глаза и берет пакет обезжиренного молока, плетеные браслеты скользят вниз по запястью.

– Тебе, Саммер, этого не понять, судя по тому, насколько по-детски ты ведешь себя в отношении Хью, но лично я разговариваю с понравившимися мне парнями.

Ее замечание о Хью обжигает, хотя в нем и есть доля правды.

– А что насчет Скай? – шепчу я и осторожно оглядываюсь назад. – Скай и Остин, к счастью, заняты – делают селфи на телефон Остина. Я поворачиваюсь обратно к Руби и заставляю себя задать мучающий меня вопрос. – А вы с ней вообще… друзья или что-то в этом роде? – На последнем слове голос у меня дрожит, и это меня убивает.

Руби пожимает плечами и ставит молоко обратно, избегая моего взгляда.

– Ну, она очень дружит с Остином… так что… – Она снова поднимает глаза, в них блеск. – По-моему, я ему нравлюсь! – взволнованно шепчет Руби. – Сегодня мы обедаем вместе, а вечером он пригласил меня в кино! Возможно, это оно, Саммер!

Оно. Лето, чтобы влюбиться. Крендель в животе скручивается еще сильнее. Я хочу порадоваться за Руби. Конечно, хочу. Но она не отрицает свою дружбу со Скай. И та Руби, которую я знаю, не клюнула бы на Остина. Предыдущие ее парни были интереснее. Умнее. Например, тот, с кем она познакомилась в Индии, он целый год посылал ей старомодные любовные письма. А Остин… клише. Популярный парнишка.

– Ничего не понимаю! – Мне трудно сдерживаться. – Неужели ты действительно хочешь проводить время с такими, как Остин и Скай? Я думала, нас с тобой все это не интересует…

– Тише, пожалуйста, – огрызается Руби, хотя я шепчу. Я с испугом отшатываюсь. Руби, конечно, любит покомандовать, но чтобы рявкнуть на меня – такого еще не было. Мы никогда не ругаемся. Бородатый бариста поднимает брови, будто тоже удивился.

Мы с Руби молча смотрим друг на друга. В воздухе чувствуется напряжение. Я вспоминаю, как она отвозила меня в аэропорт, – тогда все, казалось, было нормально. Я начинаю дергать один из браслетов.

– Что происходит? – шепчу я. – Ты сердишься?

Руби мотает головой, темно-карие глаза полны сожаления.

– Просто, понимаешь, Саммер, ты никогда не хочешь ничего менять. – Разволновавшись, она проводит рукой по волосам. – Ты даже не должна была… – Руби замолкает, глядя на пакет с молоком.

Руки и ноги холодеют.

– Что я не должна была? – тихо спрашиваю я.

Что Руби собиралась сказать? Хочу ли я знать, что она собиралась сказать? Я в ужасе, по спине бегут мурашки.

– Руби! – раздается у стойки окрик бариста, он явно недоволен. – Где обезжиренный латте? Что ты там копаешься?

– Извини, уже почти готово! – кричит Руби в ответ, заливаясь краской.

Она бросает на меня взгляд, и я вижу, что мы обе понимаем: между нами что-то раскололось, даже пусть на самую малость. Небольшая трещинка. Я думаю о своем разбитом зеркале.

– Потом поговорим? – занявшись кофемашиной, предлагает мне Руби. Ее губы напряжены.

– Да. – Я отхожу от стойки и прикасаюсь к браслетам, они кажутся какими-то непрочными. – Люблю тебя дважды, – говорю я безучастно.

Руби повторяет эхом то же самое, и слова повисают между нами – случайные слоги, нанизанные на ниточку, будто флажки. Я разворачиваюсь и направляюсь к тете Лидии в кабинку, рюкзак на спине вдруг становится неимоверно тяжелым. Скинув его, я сажусь на свободное место и обхватываю ладонями лицо.

– Если не хочешь, можешь ничего не рассказывать, – тихо говорит тетя Лидия, придвигая ко мне мокко со льдом.