Регина Эзера - Их было три

— Кто там? — шёпотом спросила Ганчарикиха.

— Я.

— Ты, Виктор? Что ты там ходишь в потёмках?

— Не хотел тебя будить.

— Мел привёз со станции?

— Нет.

Звякнули пузырьки. Потом что-то с грохотом упало на пол.

— Где фурациллиновая мазь, мама?

— У самой стенки. Для чего тебе мазь?

Виктор не отвечал, затих и только сопел сквозь стиснутые зубы.

— Для чего тебе мазь, я спрашиваю? — уже строго потребовала ответа мать.

— Я… ну, немного обжёгся…

— Ох, горюшко!..

Ганчарикиха вмиг соскочила с постели и, как была, в развевающейся белой рубашке кинулась к выключателю. Ослеплённая ярким светом, она сразу ничего не разглядела. Только едко пахло горелым. При свете Виктор сразу отыскал нужную баночку с мазью.

Он с виноватой улыбкой повернулся к матери.

— Да ничего особенного…

Она подошла к сыну вплотную и увидела, что у него обгорели брови и почти совсем сгорели ресницы. На щеке красовался широкий красный рубец. Пиджак был прожжён в нескольких местах.

— Покажи руки, Витя!

На лице Виктора появилась кривая усмешка.

— Я же говорю, ничего особенного…

— Покажи руки! — настаивала она.

Виктор повиновался.

Мать не произнесла ни слова, только рот её болезненно сжался.

— Сейчас принесу марлю, — проговорила она и занялась руками сына, смазывая волдыри на месте ожогов.

— Машина, что ли, загорелась?

— Хлев.

— Чей? — удивилась она.

— Соседей — "Цинитайса".

— И ты, как водится, полез в самое пекло?

— Ну, полез, — ответил он. — Или я должен был смотреть, как горит скотина?

Она взглянула на сына с неожиданной нежностью.

— Все вы у меня такие. Все восемь… Отчего же загорелось?

— Короткое замыкание. Проводка была не в порядке. Еду мимо, вижу — горит…

— Разве их-то никого не было?

— Девчушка дежурила. Побежала за помощью…

Она неосторожно прикоснулась к его руке, и он побледнел.

— Больно?

— Не больно… — нетерпеливо проговорил он. — И чего ты расспрашиваешь!

Ганчарикиха тяжело вздохнула, но немного погодя опять начала:

— А помощь-то всё-таки явилась?

— Явилась.

— Почему же ты так обжёг руки?

— Возился с быком. Племенной. Только в прошлом году привезли из Сигулды. Что-то около пятнадцати тысяч заплатили. Ну, испугался огня и не хотел выходить из хлева.

— Дай смажу лицо.

Подойдя к зеркалу, Виктор некоторое время критически разглядывал себя, после чего сделал вывод:

— Испорчен фасад, как говорит Арчибалд.

— Что?

Виктор только усмехнулся.

— Принеси, мать, ватник!

— На что тебе ватник?

— Мел ведь я не привёз…

— Ох, горюшко! Ты же болен, Витенька, как же ты поедешь?

— Как приехал сюда, так и до станции доберусь.

— Одному не управиться. Был бы хоть отец дома.

— Буди Владика!

Мать помедлила, ожидая, не передумает ли Виктор, затем направилась в соседнюю комнату. Когда она вернулась, Виктор пытался забинтованными руками застегнуть ватник. Она помогла ему.

— Знаешь, мать, только не рассказывай, пожалуйста, никому ничего, — попросил Виктор, не гляди на неё. — Растрезвонят по всему свету. Кому это нужно.

Она согласно кивнула головой и, посмотрев вслед сыновьям, исчезнувшим в бледных предрассветных сумерках, вздохнула.

Мать Виктора сдержала слово, но о случившемся наутро говорил весь колхоз. Узнала об этом и Гундега.

Всё началось с того, что секретарь парторганизации колхоза "Цинитайс" позвонил Эньгевиру и спросил, не очень ли сильно пострадал шофёр, помогавший им тушить пожар. Заодно он передал Эньгевиру благодарность от правления "Цинитайса". А когда удивлённый председатель ответил, что ничего не знает и, очевидно, тут какое-то недоразумение, секретарь заметил, что в данном случае шутки не совсем уместны, и повесил трубку прежде, чем Эньгевир успел что-либо возразить.

Пришлось председателю позвонить в соседний колхоз, и, наконец, он узнал о событиях прошлой ночи всё, что знали сами колхозники. Только никто не знал имени шофёра. Лишь дежурившая в ту ночь девушка утверждала, что шофёр был из Нориешей. Все в один голос говорили, что, когда пожар почти уже потушили, машина с энергичным шофёром бесследно исчезла.

Вечером, оставив машину в гараже, Виктор зашёл на ферму Межниеки, чтобы пойти домой вместе с Жанной. Там оказался и Ольгерт, так что всё дальнейшее происходило на глазах Гундеги.

Бригадир обратил внимание на грязные бинты на руках Виктора, и его взгляд задержался на них дольше, чем следовало. Виктор поспешно сунул руки в карманы.