Крис Краус - I love Dick

В пакете лежало два белых конверта. Один был адресован ей, второй – ее мужу, Сильверу Лотренже. Сначала она открыла письмо Сильверу.

19 СЕНТЯБРЯ

Дорогой Сильвер,

вот книга об измененных состояниях сознания и трансе, о которой я тебе рассказывал. Жорж Лапассад пишет по-итальянски и по-французски, так что, полагаю, эта книга доступна и на французском языке. Однако английского перевода нет. Сообщи, что ты думаешь. Другой, более мистический трактат о тарантизме, похоже, куда-то пропал. Если он однажды найдется, я его пришлю.

Я прошу прощения за то, что был так категорически недоступен и что не связался раньше по этому и другим поводам. Я действительно не хотел становиться причиной излишней боли для тебя или Крис. Во многом молчание и неловкость между нами, несомненно, вызваны тем, что я по-прежнему считаю надуманными и беспочвенными последствия вашей ночевки в моем доме в конце прошлого года, когда, если верить прогнозу погоды, вы могли и не доехать до Сан-Бернардино. Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был максимально однозначно отреагировать на письма, которые ты и Крис присылали мне на протяжении следующих месяцев, вместо того чтобы недоуменно отмалчиваться. Я могу лишь сказать, что роль объекта столь навязчивого внимания, отведенная мне на основании двух не то чтобы задушевных или выдающихся встреч, произошедших в разные годы, как была, так и остается мне непонятной. Сначала эта ситуация поставила меня в тупик, затем начала действовать на нервы, и сейчас моим главным разочарованием является то, что я вовремя не нашел в себе смелости сообщить тебе и Крис, насколько неуютно я чувствовал себя в роли невольного объекта того, что вы описали мне по телефону перед Рождеством как некую странную игру.

Я не знаю, какими будут наши отношения теперь, когда вы оба получили эту посылку. Дружба, насколько мне известно, – вещь хрупкая и редкая, она возникает с течением времени и основывается на взаимном доверии, взаимном уважении, на общих интересах и совместных обязательствах. Эти отношения основаны на выборе, их не принимают как должное и не рассчитывают получить авансом. Это то, что должно пересматриваться на каждом повороте, а не требоваться безусловно. В настоящих обстоятельствах похоже (по крайне мере пока), что всем сторонам был нанесен слишком большой ущерб, для того чтобы договариваться о сближении, которое необходимо, реши мы восстановить доверие для поддержания настоящей дружбы. Тем не менее я по-прежнему бесконечно уважаю твою работу; при встрече я все так же буду рад твоей компании и разговорам с тобой, и так же, как и ты, верю в писательский талант Крис. Я могу лишь снова повторить то, что уже говорил раньше, сколько бы раз эта тема ни поднималась в разговоре с тобой или с Крис: я не разделяю твое убеждение, что мое право на личную жизнь должно быть принесено в жертву этому таланту.

С наилучшими пожеланиями, Дик

Странное совпадение. Сильвер уже был знаком с Жоржем Лапассадом (фамилия означает «интрижка» на французском жаргоне). Более того, Сильвер знал Лапассада очень хорошо. В 1957 году в Париже мастер по трансу Лапассад преподавал в Сорбонне, практикуя раннюю форму психодрамы. Среди озадаченных добровольцев был студент первого курса по имени Сильвер Лотренже, который планировал в следующем году бросить университет и вместе с французским mouvement отправиться в Израиль строить сионистский кибуц. Жорж Лапассад был очарован этим амбициозным юношей, у которого не было личных амбиций.

Риторика терапии разворачивается вокруг веры в личный выбор. До тех пор Сильвер никогда не думал, что он у него есть. Жорж Лапассад предложил Сильверу немыслимое: чтобы тот отказался от поездки в Израиль и ушел из сионистского mouvement . Под руководством Лапассада Сильвер написал официальное заявление об уходе своим товарищам, которые были его семьей с тех пор, как ему исполнилось двенадцать лет. Так он не уехал в Израиль и остался в университете.

Такси приближалось к Хьюстон-стрит. С нетерпением Крис открыла адресованный ей конверт и начала читать. Это была копия письма Дика к Сильверу.

Дыхание перехватило, она с трудом дышала под тяжестью письма, и потом она вышла из такси и показала свой фильм.

Многие критики не любят «романы» Крис Краус. Я называю их «романами» (в кавычках), потому что не до конца уверена, что работы Краус можно отнести к общей категории «романов». Скорее, как заметил Сильвер Лотренже, прозаические работы Краус составляют «новый жанр», «нечто среднее между культурной критикой и художественной литературой» ( I Love Dick , c. 37). Сама Краус назвала свою раннюю манифестацию этой деформации жанра «Феноменологией Одинокой Девушки» (c. 129). Я предпочитаю называть это теоретическим фикшеном.