Николай Лохматов - Булатов курган

Он подошел к ней и обнял за талию.

— Ох и пара бы была. Позавидовали.

— Отцепись! — Варвара оттолкнула его и пошла к теплице.

Горбылев избегал встреч с Кондратом. Бригадир хотел сломать установившийся севооборот, сделать ставку на культуры, которые издавна на этих землях давали хороший урожай. Но разве мог на такое пойти председатель? Он не любил отступать от указаний вышестоящих организаций. Скажут: сей камень — посеял бы! Хотя душу и скребли сомнения. «Что такое трещина на топорище? Ерунда, — размышлял Горбылев. — Но вовремя не замени его, пусть будет хоть дубовое топорище — все равно развалится. Так и тут. Предположим, Земнов прав, но кто он? Тоже трещинка. За ним потянется другой, третий… и пойдет писать губерния. Чего доброго, весь колхоз замутят! Тогда хоть провались в тартарары». И чтобы избежать Земнова, он на несколько минут показывался в контору, узнавал у Тереховой новости, не звонил ли кто из района, и, успокоившись, уезжал в бригады. «Наладил: свекла, свекла… Ну и что? Вот вдарим по капусте. Да еще по ранней. Вот тебе и деньги!» Егор Потапович уже подсчитывал выручку. По его мнению, только капуста может поднять колхоз. Он уже ясно видел контуры нового коровника, крытые тока, смеющиеся лица…

Возвращался Горбылев домой запоздно. Он с нетерпением ждал сева. Тогда споры уступили бы место сообщениям о вспаханных и засеянных гектарах, о надоях молока, о приросте телят и свиней…

Но не всегда Горбылеву удавалось уходить от спорой. Они поджидали его дома. Марья Ниловна была не против ранней капусты, считала, что она какой-то доход даст, но не могла спокойно переносить равнодушие мужа к заботам Земнова.

— Ерунда! — отмахивался Горбылев. — Чем ты со своим Кондратом докажешь, что так лучше? Молчишь? Вот то-то! — И ткнул пальцем в потолок. — Там не дураки сидят, знают, что к чему. А наше дело такое: есть под носом две сопелки, ну и посапывай.

Марья Ниловна и на самом деле не могла доказать мужу, что предложение бригадира способно поднять хозяйство. Тогда она решила сходить к Кондрату, до конца все выяснить. И тут припомнилась последняя встреча в бригадной избушке.

Перед выходом на работу в ней собрались почти все женщины. Разговор зашел о звеньях. Кто-то спросил, что в них будут делать. Кондрат ответил просто: выращивать свеклу. Родится она хорошо, скот за это отплатит надоями. Только звенья надо создавать крепкие, чтобы в них шли с охотой.

— Кого в звеньевые?

— Варвару! — предложила Палашка Бадейкина.

Кто-то крикнул:

— Ниловну попросим!..

— Спасибо за доверие, — ответила на это она. — Мне в рядовых неплохо.

— Подумаем еще, — сказал Земнов. — Спешить с этим негоже. Звеньевых подберем напористых, которых бы не свернули.

Но как это понять «не свернули»? Выходит, председательская жена не может быть стойкой? От таких догадок Марье Ниловне стало душно. «Может, зря собралась? Скажет еще, набиваюсь». Но желание узнать было настолько велико, что она с ним не могла совладать.

Отполыхала вечерняя заря. Земля, казалось, потонула в омуте густых сиреневых сумерек. Задремала деревня. Редкий пешеход пройдет по улице. Только где-то за околицей, у самой реки, плакала гармонь, в тон ей подавали голоса девчата, будоражили душу. Марье Ниловне припомнилась молодость, когда она вот так же ходила на гулянку. Тогда ей полюбился простой парень Егорка: веселый, первый танцор в хороводе. Припомнилось и замужество. «Где же ты, тот Егорка?»

Марья Ниловна чувствовала, что и он понимает: не по той дорожке ведет колхоз. Он не раз жаловался на Ивина и Строева, на указания сверху. Каждый с него требует, каждый указывает. И вертится он, как на горячих углях.

На пригорке мелькнул огонек. «Знать, у Земновых. Может, не ходить?» Марья Ниловна остановилась в нерешительности.

Песня слышалась все ближе и ближе. Уже можно разобрать слова:

Навстречу песне, словно не соглашаясь с ней, шла гармоника, рассыпая в стылом воздухе серебро октав.

Подул с Оки ветер, сырой, пронизывающий. «И чего стою?» Марья Ниловна огляделась: не видать ли кого поблизости? Не подглядывает ли кто за ней? Ну и пусть!..

На цепи забесновался Полкан. Марья Ниловна поднялась по ступенькам крыльца, толкнула дверь в сени. «Приду и скажу: нет, Кондрат Романович, председательская жена не из трусливых». Самое главное — узнать, кого он метит в звеньевые. Варвару? А еще кого? Неужто Нюську? Что ж, она бойкая. За словом в карман не полезет. Только вряд ли согласится. Дело ответственное, а у нее еще опыта нет.