Шервуд Андерсон - Кони и люди [сборник litres]

В фойе и в баре было много спортсменов и приезжих, все хорошо одетые, и я смешался с ними в общей беседе. В баре я заметил одного напомаженного франтика, с тростью и с пышным бантом. Тьфу, терпеть не могу таких субъектов, тошнит от них. Я понимаю, мужчина должен хорошо одеваться, но не надо разыгрывать наследника английского престола. Я довольно бесцеремонно отодвинул его в сторону и заказал себе виски. Он посмотрел на меня, как бы замышляя показать фасон, но, как видно, раздумал и смолчал. А я – ноль внимания на него и заказал себе еще стаканчик. Затем я вышел, нанял такси на ипподром и там купил самый дорогой билет на трибунах – но не в ложе, – это, по моему, уже чванство.

Сижу я в самом лучшем настроении и смотрю, как грумы в грязных панталонах с попонами через плечо выводят лошадей, как это делал я год тому назад.

И так же, как мне нравилось в свое время быть грумом, так нравилось мне сидеть на трибуне и с важным видом поглядывать вокруг себя. Я всегда говорил, что все хорошо, если умеешь понимать вещи в должном освещении.

Ну-с, так вот как раз впереди меня сидел молодой человек с двумя барышнями – все моих лет. Молодой человек мне очень понравился. Возможно, что он учился в университете и когда-нибудь будет юристом, или редактором газеты, или чем-нибудь в этом роде, но он не был горд. Попадаются среди этих господ недурные парни, и этот был один из них.

С ним была его сестра и еще одна девушка. Сестра оглянулась через плечо случайно, конечно, – о, она была не из таких, – и наши глаза встретились.

Вероятно, вам самим приходилось переживать нечто подобное.

Фью! Не девушка, а персик! На ней было такое мягкое синее платье – оно не бросалось в глаза, но видно было, что хорошо сшито. Настолько я еще знаю в этом толк.

Я покраснел, когда она посмотрела на меня, и она тоже. Самая чудная девушка, какую я когда-либо встречал в своей жизни! Она не была горда, и говорила она правильно и красиво, но не как эти синие чулки учительницы. Одним словом, девчонка на пять с плюсом! Я подумал, что отец ее, вероятно, зажиточный человек, но не настолько богат, чтобы детки смотрели на всех сверху вниз. Возможно, что это аптекарь, или владелец галантерейного магазина, или что-нибудь в этом роде. Она мне ничего об этом не сказала, а я и не думал спрашивать.

Что ж, мои предки тоже ведь были не кто-нибудь. Дедушка был из Уэльса и там у себя…

А впрочем, к черту предков!

Кончился первый заезд, и этот молодой человек покинул своих барышень и пошел ставить на одну из лошадей. Я понял, что он собирается делать, хотя он не кричал об этом во всеуслышание, как делают многие другие.

Так вот, вернулся он и, слышу, рассказывает своим девицам, на какую лошадь поставил. Когда начался заезд, они чуть не вскочили с мест и возбужденно прыгали, как обыкновенно делают все в таких случаях, когда ваша лошадь идет одной из первых и вы надеетесь, что она придет первой.

Но этого не случилось, ибо лошадь, на которую он ставил, видимо, давно порастратила всю свою прыть.

А затем – и вскоре – вывели лошадей для рекордного бега «2.18», и среди них был знакомый мне рысак. Он входил в число бегунов Боба Френча, но принадлежал он некоему мистеру Мэтерсу, из Мариэтты, в штате Огайо.

Этот мистер Мэтерс был очень богат, у него были каменноугольные копи, или нечто в этом роде, и великолепный дом в деревне. Он ужасно любил бега и лошадей, но был пресвитерианцем, и, я полагаю, его жена тоже, да еще почище его. Вот почему он никогда не записывал лошадей под своим именем, и в нашем мире, вокруг бегов, поговаривали, что, когда один из рысаков Мэтерса готов к делу, последний поручает его Бобу Френчу, а жене говорит, будто его продал.

А Боб поступал со своими лошадьми как ему было угодно, и я его за это не упрекаю. Иногда его лошадь выигрывала, а иногда проигрывала, смотря по тому, как выгоднее было Бобу. Но это меня лично нисколько не интересовало в те дни, когда я был грумом. Меня интересовало только одно: чтобы мой Доктор Фриц был в безукоризненном состоянии для бегов.

И вот этот самый Боб Френч записал на бега одну из лошадей Мэтерса, а звали ее Бен Ахем, или что-то вроде этого, быстрый, как молния, мерин, с рекордом в 2.21, но я уверен, что он мог бы взять 2.08 или 2.09.

Откуда были у меня эти сведения?

Когда я в прошлом году работал вместе с Бертом, у того оказался приятель – негр, работавший у Мэтерса, и однажды, когда наш хозяин уехал домой и мы были свободны, этот негр пригласил нас в гости.