Александр Кулешов - Белый ветер

На свадьбу решено было пригласить Кузнецова, Русанова, Власова, Гоцелидзе, Томина, Шурова, первых двух с женами, остальные были холостяками. Неожиданно выяснилось, что Томин хоть и не женат, но имеет подругу, которую можно привести, поскольку она вот-вот должна перейти в разряд законных жен. Пришлось приглашать его вместе с «подругой — будущей женой».

Возник вопрос: где играть свадьбу?

Чтоб Наташе не возиться в такой день, Шуров предложил собраться в новом, только что открывшемся ресторане при гостинице «Русь». Но Наташа логично пояснила, что, увидев, каким образом к ней «прибыл» муж, ее будущие сослуживцы могут потерять к ней доверие. Когда же Ефросинья Саввишна заявила, что берет часть хлопот на себя, вопрос решился окончательно — торжество проведут дома.

Итак, свадьба была назначена на пятое августа, и тут стало известно, что суд над Рудаковым состоится четвертого.

— Ну и времечко ты выбрал для свадьбы, — покачал головой капитан Кузнецов, когда Левашов явился к нему с торжественным приглашением, и вдруг улыбнулся своей редкой, но обаятельной улыбкой: — А что, Левашов, правильно! Если офицер будет ждать, пока хлопот-забот не окажется, так в холостяках и останется. Служба службой, а о личной жизни тоже забывать не надо.

«Да, частенько у офицера служба вступает в противоречие с личной жизнью», — подумал Левашов.

В любую минуту офицера могут перевести или послать в другое место. И не будет времени порой повидаться с детьми, посоветоваться с женой. И все же ты счастлив и рад! Рад и походам, и учениям, и беспокойным ветрам этой службы, которые заносят тебя в новые края, порой благодатные, а порой и неласковые. Счастлив огромным доверием, оказанным тебе, огромной ответственностью, на тебя возложенной. Счастлив, каждый раз встречая юных, еще неумелых, полуштатских ребят, счастлив, провожая их из армии опытными, зрелыми солдатами.

А трудности, неприятности, горести, испытания — они для того и существуют, чтобы их преодолевать, закалять характер, а потом, став седым генералом, вспомнить об этом хлопотливом, прекрасном и, к сожалению, невозвратном времени…

У Левашова с Шуровым состоялось ответственнейшее и секретнейшее совещание: какой сделать Наташе подарок? Обручальное кольцо — это ясно, это не подарок, традиция. Так что же ей подарить? Бриллиантовые серьги? Но, во-первых, Наташа сережек не носила, а во-вторых, он пока что не был седым генералом, а всего лишь молодым лейтенантом. В армии же, как и во многих других местах, надбавки к денежному содержанию за молодость и красоту, к сожалению, не полагается.

В конце концов сошлись на совершенно неожиданном подарке. Шуров узнал от одного из офицеров прокуратуры — страстного библиофила — про старичка пенсионера, продающего по частям свою большую и крайне беспорядочно составленную библиотеку, в которой были и книги на иностранных языках.

Отправившись к старичку, они обнаружили у него полный словарь «Лярусс». Хотя Левашов и не кончал института иностранных языков, он сразу понял безмерную ценность для Наташи этого словаря. Зная ее характер, он не сомневался, что она обрадуется ему куда больше, чем серьгам. Левашов немедленно забрал тяжелые, толстые книги и временно отнес их к Шурову.

А потом, по совету все того же Шурова, купил на всякий случай еще и гитару.

Сам Шуров, загадочно ухмыляясь, сообщил, что преподнесет им такой сюрприз, какого они никак не ожидают. Чувствовалось, что суть сюрприза вертелась у него на языке, однако он сумел удержаться.

Но уж если продолжать говорить о сюрпризах, то самый неприятный получил Левашов: его официально известили, что он вызывается свидетелем на заседание трибунала, который будет судить Рудакова. Общественным обвинителем был избран сержант Копытко.

Левашов бросился за советом к Шурову. Но тот развел руками:

— Моя работа закончена, брат, теперь все будет решать трибунал. Что делать? Ничего не делать. Раз вызывают, значит, иди, свидетельствуй. Вообще-то, не очень удачное совпадение получилось, прямо скажем, но переживешь.

…Открытое заседание военного трибунала проходило в помещении солдатского клуба. Зал был полон, и обычный негромкий шелест голосов изредка нарушало чье-либо громкое восклицание.

Левашов сидел потупив взор.

Ввели Рудакова. Тот неторопливо опустил свое огромное тело на скамью, поставленную напротив длинного стола, покрытого красным сукном. Стоявшие рядом четыре стула пока пустовали.