Эрих Ремарк - Время жить и время умирать [litres]

– Ну ладно, – сказала она. – Спасибо. Сахар ребенку пригодится.

Лизер взяла пакеты, и Гребер заметил, как она взвесила их на ладонях. Наверняка сию же минуту, как только он уйдет, откроет пакет, предназначенный Элизабет, на что он и рассчитывал. К своему удивлению, она найдет там еще один фунт сахару, и все.

– Вот и хорошо, госпожа Лизер. До свидания.

– Хайль Гитлер! – Женщина пробуравила его взглядом.

– Хайль Гитлер, – сказал Гребер.

Он вышел из парадного. Возле двери, прислонясь к стене, стоял домоуправитель. Малорослый мужичонка в брюках штурмовика, в сапогах, с круглым брюшком под цыплячьей грудью. Гребер остановился. Это огородное пугало тоже вдруг стало опасным.

– Хороша нынче погодка, – сказал он, вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну и протянул пачку домоуправителю.

Тот что-то буркнул и тоже вытащил сигарету.

– Комиссовали? – спросил он, бросив косой взгляд на костюм Гребера.

Гребер покачал головой. Раздумывая, не стоит ли сказать словечко-другое про Элизабет, но отбросил эту мысль. Лучше не привлекать внимания домоуправителя.

– Через неделю опять на фронт, – сказал он. – В четвертый раз.

Домуправитель вяло кивнул. Вынул сигарету изо рта, осмотрел, выплюнул несколько табачных крошек.

– Не нравится? – спросил Гребер.

– Почему? Просто я вообще-то курю сигары.

– С сигарами тоже чертовская напряженка, а?

– Можно и так сказать, шепотом.

– У одного моего знакомого еще найдется парочка добрых ящиков. При ближайшей возможности запущу туда руку и добуду вам несколько штучек. Хорошие сигары.

– Импортные?

– Наверно. Я не разбираюсь. Такие, в бандерольках.

– Бандерольки еще ничего не значат. Можно и буковые листья бандеролькой обернуть.

– Мой знакомый – крайсляйтер. Он курит хороший табак.

– Крайсляйтер?

– Да. Альфонс Биндинг. Мой лучший друг.

– Биндинг ваш друг?

– Даже старый школьный приятель. Я как раз от него. Он и штурмбаннфюрер Ризе из СС. Мы все старые товарищи. Я сейчас иду прямиком к Ризе.

Домоуправитель посмотрел на Гребера. Тот понял его взгляд: домоуправитель не понимал, почему заслуженный врач Крузе сидит в концлагере, если Биндинг и Ризе такие старые друзья.

– Тут кой-какие ошибочки разъяснились, – сказал он невозмутимо. – В ближайшее время все будет улажено. Некоторые очень удивятся. Никогда не следует чересчур торопиться, не так ли?

– Так, – уверенно поддакнул домоуправитель.

Гребер взглянул на часы.

– Мне пора. Про сигары я не забуду.

Он пошел дальше, думая: неплохое начало в коррупции. Но скоро его опять захлестнуло беспокойство. Может статься, то, что он сделал, как раз ошибка. Собственные поступки вдруг показались ему ребячливыми. Может статься, не надо было вообще ничего делать. Гребер остановился, посмотрел на себя. Чертовы штатские шмотки! Это они во всем виноваты. Он хотел вырваться из армейского принуждения, почувствовать свободу, но вместо этого немедля угодил в мир страха и неуверенности.

Он прикинул, что бы еще можно сделать. С Элизабет до вечера не свяжешься. Кой черт его дернул так поспешно запросить бумаги! Защита, думал он, еще вчера я хвастал, что замужество станет ей защитой, а сегодня оно уже опасность.

– Что за шутки? – гаркнул рядом грубый голос.

Он поднял взгляд. Перед ним стоял маленький майор.

– Какое хамство! Вас что же, серьезность нынешнего времени не касается?

Секунду Гребер смотрел на него с недоумением. Потом сообразил: он по-военному отдал майору честь, не думая о том, что на нем штатский костюм. А старикан воспринял это как издевку.

– Простите. Ошибка, – сказал он. – Я ничего дурного в виду не имел.

– Что-о? Вам еще хватает наглости скверно шутить? Почему вы не в армии?

Гребер присмотрелся. Старикан был тот самый, который уже раз на него наорал, – в тот вечер, когда они с Элизабет стояли возле ее дома.

– Симулянт вроде вас должен со стыда сгорать, а не позволять себе подобные наглости, – пролаял майор.

– Ах, не стоит так горячиться, – со злостью сказал Гребер. – Валите домой, в сундук с нафталином.

Взгляд у старикана стал прямо-таки бешеным. Он сглотнул и, побагровев как рак, прохрипел:

– Я прикажу вас арестовать.

– Вы этого не можете, сами знаете. А теперь оставьте меня в покое, у меня есть дела поважнее.

– Это же просто… – Майор хотел было снова разораться, но вдруг шагнул ближе и, раздувая волосатые ноздри, принюхался. Лицо скривилось. – А-а, понятно, – с отвращением бросил он. – Вот почему вы не в форме! Третий пол! Тьфу! Баба! Надушился! Мужчина-проститутка!