Эрих Ремарк - Время жить и время умирать [litres]

Гребер бездумно и расслабленно лежал в воде, наслаждаясь счастьем тепла. Он давно усвоил, что лишь простые вещи не разочаровывают никогда – тепло, вода, кров, хлеб, тишина и доверие к собственному телу, и ему хотелось провести остаток отпуска вот так – без особых размышлений, расслабленно и счастливо, насколько это возможно. Ройтер прав, много времени пройдет, пока снова получишь отпуск. Он отодвинул стул с формой, взял горсть соли для ванны и с наслаждением высыпал ее в воду. Горсть роскоши, а тем самым и мирного покоя, каким были и белые скатерти на столах в «Германии», и вино и деликатесы вечеров с Элизабет.

Он обсушился и не спеша начал одеваться. После тяжелой армейской амуниции штатские вещи казались легкими и тонкими. Ощущение такое, будто он в одном белье, хотя полностью оделся, так непривычно было без сапог, ремня, портупеи и оружия. Он глянул в зеркало и едва узнал себя. На него с удивлением смотрел простодушный, зеленый юнец – встреть он такого на фронте, не принял бы его всерьез.

– Вид у тебя как у мальчишки-конфирманта, – сказал Альфонс. – Не как у солдата. В чем дело? Ты решил жениться?

– Да, – удивленно ответил Гребер. – Как ты догадался?

Альфонс рассмеялся.

– По твоему виду. Ты выглядишь по-другому. Не как пес, разыскивающий кость, которую забыл куда спрятал. Ты правда решил жениться?

– Да.

– Но, Эрнст! Ты хорошо подумал?

– Нет.

Биндинг ошеломленно глянул на него.

– У меня уже много лет не было времени о чем-нибудь хорошенько подумать, – сказал Гребер.

Альфонс ухмыльнулся. Потом поднял голову, втянул носом воздух.

– Чем… – Он снова принюхался. – Это от тебя, Эрнст? Черт, соль для ванны! Ты ее использовал? Пахнешь как целая клумба фиалок.

Гребер понюхал свою руку.

– Я ничего не чую.

– Ты нет, а я чую. Пусть выветрится. Коварная штука. Кто-то приволок мне из Парижа. Сперва почти что не пахнет, а потом благоухаешь, как цветущий куст. Надо задавить его добрым коньячком. – Биндинг принес бутылку и два стакана. – Твое здоровье, Эрнст! Женишься, значит! От души поздравляю! Я-то был и останусь холостяком. Кстати, я знаю твою будущую жену?

– Нет. – Гребер выпил коньяк. Он злился на себя, что проговорился, но Альфонс застал его врасплох.

– Давай еще по одной, Эрнст! Женишься не каждый день!

– Ладно.

Биндинг отставил стакан. Он слегка расчувствовался.

– Если нужна помощь… ты знаешь, на Альфонса всегда можно рассчитывать.

– Какая помощь? Тут все очень просто.

– Для тебя да. Ты солдат, тебе никаких других документов не надо.

– Ей тоже. Это ведь военное бракосочетание.

– Твоей невесте, по-моему, понадобятся все обычные бумаги. Ну да ты увидишь. Если затянется, всегда можно посодействовать. У нас есть добрые друзья в гестапо.

– В гестапо? А какое отношение гестапо имеет к солдатской женитьбе? Их это совершенно не касается.

Альфонс самодовольно рассмеялся.

– Эрнст, гестапо все касается! Ты солдат и многого не знаешь. Да тебе и незачем беспокоиться. Ты ведь женишься не на еврейке и не на коммунистке. Однако справки, вероятно, все равно наведут. Рутина, ничего не попишешь.

Гребер не ответил. Он вдруг очень испугался. Если начнут копать, наверняка выяснится, что отец Элизабет сидит в концлагере. Об этом он не подумал. Да никто ему и не говорил.

– Ты уверен, что дело обстоит именно так, Альфонс?

Биндинг снова наполнил стаканы.

– Думаю, да. Но ты не морочь себе голову. Ты ведь не собираешься пачкать свою арийскую кровь недочеловеками и врагами государства. – Он ухмыльнулся. – Аккурат успеешь попасть под каблук, Эрнст.

– Ну да.

– В таком разе твое здоровье! Ты же на днях встречал тут кой-кого из гестапо. Если начнут тянуть резину, они нам помогут поднажать. Эти ребята – большие шишки. Особенно Ризе, худой в пенсне.

Гребер смотрел в пространство перед собой. Утром Элизабет ходила в ратушу, чтобы запросить нужные документы. По его настоянию. Черт, что же я натворил, думал он. Что, если это привлечет к ней внимание! До сих пор ее не трогали. Но ведь исстари повелось: когда грозит опасность, не высовывай нос, разве не так? Если кому-нибудь в гестапо приспичит, они засадят Элизабет в концлагерь, просто потому, что в лагере сидит ее отец. Его бросило в жар. Вдруг они уже сейчас наводят о ней справки? К примеру, у проверенной партийки Лизер? Он встал.

– Что такое? – спросил Биндинг. – Ты не допил коньяк. Забывчивость от счастья?

Он долго смеялся собственной шутке. Гребер смотрел на него. Несколько минут назад Альфонс был всего лишь слегка чванливым, добродушным знакомцем, а теперь неожиданно превратился в представителя опасной, непредсказуемой власти.