Алекс Тарн - Шабатон [Журнальный вариант]

— Господи-боже-мой! — русской скороговоркой воскликнул Клиши. — Игорьёк! Это ведь Игорьёк!

Он быстро шагнул вперед, обнял Игаля и крепко прижал его к себе.

— Игорьёк! Игорьёк! Я тебя так ждал!

Несколько минут спустя они уже сидели в просторной гостиной, и элегантная пожилая мадам Клиши хлопотала вокруг стола с кофейником и печеньем. Как выяснилось, русское приветствие, произнесенное на пороге сыном дедовского друга, более-менее исчерпывало его словарный запас, поэтому перешли на английский. Нина, испросив разрешение, снимала встречу на видео, что полностью соответствовало праздничному настроению хозяина. Мсье Клиши не мог насмотреться на дорогого гостя.

— Сейчас-то я вижу, что это ты, — говорил он, — а сначала не узнал. Сколько тебе сейчас — где-то под сорок, правда? Примерно столько же, сколько и мне в тот мой приезд в Россию. Как ты меня нашел?

— По открытке с обратным адресом.

— Но адрес теперь не тот!

— Верно, — кивнул Игаль. — Мы с Ниной уже совсем отчаялись. Если бы не старый букинист в Бирже, вряд ли мы бы сидели тут. Искать по имени не имело смысла — фамилия Клиши слишком распространена.

Хозяин рассмеялся.

— Так и есть. Никому и в голову не приходит, что изначально у отца была другая фамилия. Когда он приехал сюда, его звали Андрей Калищев — любой француз язык сломает, пока выговорит. Пришлось поменять на Андре Клиши.

Игаль переглянулся с Ниной.

— Так он был русский?

— Стопроцентный. Русский, аристократ. Из… — Клиши напрягся и в несколько приемов одолел трудное русское слово. — …из Екатерь-ино-слава. Вот!

Он снова рассмеялся. Мадам Клиши принесла кальвадос и рюмки.

— Вы остаетесь у нас на обед! Без возражений!

— Даже и не подумаем возражать! — с энтузиазмом откликнулась Нина. — Мсье Ромен, а как ваш отец попал сюда?

— О, это долгая история… Но разве Игорь вам ничего не рассказывал?

Доктор Островски пожал плечами:

— Если честно, мне просто нечего было рассказать. Дед не любил говорить о прошлом. Ни о друзьях, ни о себе.

Хозяин грустно кивнул.

— И это понятно. Он столько перенес… восемнадцать лет в Гулаге! Уму непостижимо.

— И все же… как ваш отец…

— …попал сюда? — Клиши откинулся на спинку кресла. — Началось все в Италии. Он приехал туда учиться в Миланском университете. Вы ведь бывали в Милане, правда? Ну вот, значит представляете, что это за город. Искусство, науки, архитектура и вообще бездна вкуса во всем, на каждом метре каждой улицы. А тогда, перед первой ужасной войной, про которую еще не знали, что она не последняя, там была еще и политика, уйма политики. Так мой папа стал анархистом. Почему именно анархистом, а не либералом или социалистом?

— Молодежь любит радикализм, — улыбнулась Нина.

— Именно! — воскликнул хозяин. — Поэтому среди студентов почти не было ни консерваторов, ни либералов. Первые — для стариков, а вторые — безнадежно скучны. А быть социалистом попросту безвкусно. Не зря потом из них вылупились фашисты. Можно ли быть безвкусным в городе, который сам по себе — бездна вкуса? Оставался только анархизм, вот вам и ответ. Когда началась война, отец был на втором курсе. Как и всем русским военнообязанным, ему предписывалось вернуться в Россию, чтобы участвовать в империалистической бойне. Но он никуда не поехал — предпочел остаться со своими новыми друзьями-анархистами и готовить революцию в Италии.

Доктор Островски скептически хмыкнул:

— Ну, революции хватало и в России…

— Как выяснилось, да! — подхватил мсье Клиши. — Но кто мог об этом знать осенью 14-го? Зато через четыре года, когда отец приехал в Одессу, он был уже известным анархистом, другом Малатесты и Фаббри. На Украине тогда действовали в основном практики, а теории не хватало. Не хватало знаний. И папа почти сразу стал одним из главных в анархистской бригаде Одессы. Кроме того, он хотел увидеть своих родных в Екатеринославе — родителей и сестер. Но потом что-то ему помешало. Что-то такое, почему зимой 19-го он вынужден был буквально бежать с Украины. К счастью, ему удалось добраться до Италии.

— То есть он продержался в России всего год? При всей своей теоретической ценности? — насмешливо проговорила госпожа Брандт. — Что ж там такое приключилось?

Клиши развел руками:

— Не знаю. Даже не догадываюсь. Видимо, что-то очень опасное. Но в Италии тогда было не менее интересно. Шла борьба за то, кто возглавит революцию. Отец, хотя и пробыл в России недолго, вернулся с опытом настоящих партизанских боев. В общем, вскоре ему пришлось сматываться и оттуда.