Марианна Гончарова - Чёрная кошка в оранжевых листьях

А так все хорошо начиналось…

Приехал, расположился на пустыре. Каждую ночь музыка, лампочки разноцветные мигают. Визг, смех, крики… Выстрелы в тире, мягкие игрушки, сладкая вата, аромат ванили…

Три молодых гаишника забрались на аттракцион, где на высокой стене длинная такая лавка крутится со все убыстряющейся скоростью. Пристегнули их, и как пошла эта лавка крутиться вверх-вниз! Гаишники только крякали и постанывали. А мужчины наши, особенно у кого автомобили свои, сбежались и тихонько механику этого аттракциона доплачивали, мол, покрути их еще чуть-чуть… Нехай порадуются… Хлопчики… Выходили они, эти трое, как зеленые марсианские человечки из космического корабля. Очень даже веселились наши автомобилисты местные.

А этот дворец ужасов! О-о-о! На днях туда пьяный дяденька забрел, вот тогда был ужас. Уснул, отоспался, а потом и выбрался навстречу посетителям весь в паутине. С вопросом «Иде я?» Идет вперевалку, его болтает из стороны в сторону, стонет и хрипит: «Иде я?!» Посетители орут, дяденька орет. Вот это аттракцион!

А позавчера…

А позавчера вечером прямо в ладонь главного механика луна-парка Марека упал желтый лист. Марек покачал головой, почесал в затылке, выключил музыку, мигающие лампочки и погрустнел…

Рано утром задул холодный ветер, нависли тяжелые скучные тучи, и вдруг из-за угла, где у нас в городке все лето жил луна-парк, и казалось, как цветок, врос в нашу землю и будет там всегда, оттуда, из-за угла, стала неспешно и величественно выплывать колонна исполинских грузовиков. Они везли на своих бортах фрагменты дворцов, металлические остовы рельсов, везли лошадок, корабли, кареты и паровозики. Они увозили смех, визг, беспечность, аромат ванили и прогретые солнцем яркие воздушные шарики. Последний грузовик вез разобранные гигантские карусели, так похожие на летающие тарелки.

А те, в высоких кабинах, операторы и механики, казалось, такие знакомые всем нам и почти родные, сидели сейчас отчужденные и сосредоточенные. Они смотрели только вперед, и глаза их были задумчивы и печальны. Впереди у них была длинная и нелегкая дорога. Их путь лежал туда, далеко, на другую планету, где тоже есть лето, где их уже с нетерпением ждут дети с говорящими собаками, легкомысленные гостеприимные женщины, разводящие кур, юные гаишники и визг, смех, крики, воздушные шары, сахарная вата и цветные наивные лампочки…

Мы стояли на обочинах под зонтами на жестком влажном ветру, закинув вверх головы… Прощайте… Прощайте…

Последняя машина медленно скрылась, и сразу стемнело. Внезапно как-то сразу стемнело. У нас в городе наступила осень.

Осень, господа, осень. Теперь все будет по-другому. Осень.

Наша бабушка, совсем не компьютерный человек, но все, о чем говорят дома, слышит. Говорит сегодня утром:

— Почему у вас в ванной на три ЮЗЕРА семь больших полотенец?..

В горах рядом с водопадом на камнях валялись, пардон, большие мужские трусы; никого при ближнем рассмотрении в них видно не было… Мужчина из них, по-видимому, вылез или выпал и удрал… Или смыло его… Водопадом… Кто знает… Загрустила я — такие они покоились нелепые, одинокие, сиротливые в полоску… А тут приятель говорит — это водопад особенный. Говорит, в нем если полчаса постоять, два кило можно сбросить…

А! Вот оно что! Интересно, сколько часов стоял этот неизвестный мужчина в этом водопаде, что даже трусы потерял?..

Что ж такое… Электрические чайники погибают, кончают самоубийством… В доме — кладбище чайников… Последний на память о себе вырубил пробки во всем квартале, погиб на миру, как говорят… Теперь у меня есть печальная маленькая старомодная кастрюлька. Она — и. о. чайника. Стала замечать, что должность эта ее портит. Когда в ней варили кашу для Андрея, она была покладиста и мила, а сейчас воду кипятит долго, шипит, плюется… Видите ли, она хоть и кастрюлька, но на чайниковой должности.

Кстати, у моего компьютера тоже мания величия… Он-то всего лишь Селерон, но при тестировании сообщает, что он — Пентиум Четвертый.

А монитор — наоборот. Он японский Ияма, но спокойный, уверенный, благородный. Не капризничает. Уважаю очень. Называю Ияма-сан.

Ксения Драгунская — Чеширский кот. Она сама уехала, а ее улыбка плавает вокруг меня, плавает…

Вспомнилось, как младшая сестра моей подруги готовилась стать пионеркой и взволнованно учила дома торжественное обещание, переживала, что она может что-нибудь забыть и ее не примут в пионеры: