Марианна Гончарова: Дорога. Записки из молескина

Сначала я отослала заявку на Марс. Ну, НАСА объявило в Cети набор добровольцев, я и отослала.

Меня не взяли.

А потому что плохо прыгаю в длину и не знаю таблицу умножения. Нет, ну как не знаю. Знаю, конечно. Но долго думаю. И, чтобы понятней, считаю как в первом классе, в яблоках. Или зайцах. А там, на Марсе, надо ведь как – тревога, например, вдруг астероид какой-то, и командир тебе по громкой связи:

– Внимание, внимание. Астронавт Гончарова. Тревога. Срочно. – И как заорет: – Шестью восемь!

А ты села и тупишь. В уме фрукты пересчитываешь. Губами шевелишь. Брови подымаешь. Лоб морщишь. Команду свою подводишь. Негоже.

Короче, правильно, что не взяли. Еще написали, мол, вас много, а Марс – один. Вы, предложили они, лучше подпишитесь на наши рассылки и шлите нам регулярно немного денег, а в ответ мы будем вам сообщать разные наши новости. Я возмутилась и написала им: знаете что, лучше вы присылайте мне регулярно немного денег, а я буду сообщать вам мои новости, потому что, я уверена, они не менее интересны, чем ваши. Поняли? Вы, НАСА?! Потому что для меня любая дорога, любой город или страна – это целая неоткрытая неизведанная планета. Практически тот же Марс. Тем более таблица умножения и умение прыгать в длину в моих путешествиях не требуются…

Не то чтобы я тяжела на подъем, но выехать куда-нибудь мне на самом деле не просто. Во-первых – работа, дела. Кажется, что без тебя все остановится и все пойдет не так. Во-вторых, родные: у мужа на лице горькая обида, у мамы – тревога, у детей – «возьми-меня-с-собой». И тогда я, растерянная и раздерганная, включаю в телефоне своем стареньком Аллегро из «Музыки на воде» Генделя, и эта вот жига придает мне уверенности и настраивает на дорогу.

Ну и когда наконец я вырываюсь, будьте спокойны. Несмотря на чувство вины перед родными, волнения о работе, тревоги по поводу маминой тревоги, я уж постараюсь использовать это время на полную катушку. Едва выйдя из дому, совершая свой первый неуверенный шажок в новое интересное и неведомое, я уже с порога начинаю вертеть головой, рассматривать и прислушиваться. Так что мой робкий и нерешительный выход из дому – это для меня почти как первый шаг для Нила Армстронга, который, ступив на Луну, сказал: «Удачи, мистер Горски!..» Стоп! Нет, другое: «Это маленький шаг для человека и гигантский скачок для человечества».

А «Удачи, мистер Горски!..» он сказал (по легенде) своему соседу. Там была одна история, когда его, Нила, соседи ссорились в саду. И мистер Горски предлагал жене что-то там такое, а она, ханжа такая (по версии ее же мужа), такая неуважительная миссис Горски, сказала, что согласится на что-то там такое, если вон тот мальчишка (а Нил тогда был еще совсем юный) полетит на Луну. А Нил как раз все подслушал. Так что все-таки это «Удачи, мистер Горски!..» было адресовано одному человеку. А про маленький шаг – всему человечеству.

В моем же случае человечество – это считаные люди: мама, муж Кузьмич, мои сестры Таня и Лина, мои дети Даня, Ира и Ангелина, мой внук Андрей, мои племянницы Ульяна и Аэлита, лайка Амур, Скрябин-кошка и ее приемная дочь Розовое Ухо, маленький и одинокий Петрович-кролик. И еще – мои дорогие друзья, коих становится все больше и больше. Конечно, мой первый шаг не сравнится с шагом великого Нила, но иногда я выезжаю с таким же трудом, потратив столько же энергии, как и всемогущее НАСА и легендарный астронавт Армстронг.

Ну вот, и в этот раз я поехала.

Так это… Удачи, что ли, мистер Горски?!

Мы загрузились в машину – Кузьмич, чтобы меня отвезти, мой младший ребенок Лина, чтоб проводить, и я. И тронулись. Ну как тронулись… Как сказал бы Кузьмич: «Ралли «Париж – Дакар» знаешь?» Так вот наше «тронулись» – это оно. Только поближе к Дакару. И в тесных долгих пробках. Потому что дорог у нас нет. Кузьмич виртуозно объезжал ямы вслед за другими автомобилистами. А за нами по нашим следам тоже медленно ползла цепь машин. И если бы где-то в космосе какой-нибудь астронавт наблюдал за нашей дорогой в иллюминатор, он бы удивился и сказал своему товарищу по станции, предположим Стиву Маккейвину.

– Эй, Маккейвин, – сказал бы астронавт, – взгляни-ка вот сюда вооруженным телескопом взглядом, – как ты думаешь, почему это они так странно едут?

– Может, спорт такой? Командное фигурное вождение, например… – пожал бы плечами Маккейвин и залюбовался: – Как же красиво они извиваются… Эх, скорей бы на Землю… – мечтательно продолжил бы он, – съездил бы я в это прекрасное место, сам бы поучаствовал. Ну, или хотя бы понаблюдал.