Марианна Гончарова - Чёрная кошка в оранжевых листьях

А в «Буковине» сейчас открыли замечательный маленький ресторанчик «Черновцы», где стиль той самой эпохи, когда женихи возили своих невест в Вену. Литографии на стенах, антиквариат на полках, темные деревянные элегантные балки через потолок, в приемной — «кукурузная дорога», стилизованная брусчатка, на каблуках там трудно ходить… Даже одежда на официантах соответствующая.

Утром говорили с Линой о реинкарнации (читаю Д. Андреева). Лина сказала, что в прошлой жизни была мальчиком, и спросила, обязательно ли умирать. Я ответила, что нет, что я вот, например, и не собираюсь. Ну, чтобы никого не огорчать. Потом мы говорили о так называемой глубинной памяти.

Линка:

— И почему после такой занимательной беседы я должна идти в школу?

Подруга заветная Лена уже в другом мире. Лену я очень люблю. Очень. О ней мой рассказ «Дракон из Перкалаба». Она была старше меня на шесть лет. А мудрее на гораздо больше. Я знала благодаря ей, что должна в себе хранить и ценить, и знала, что совпадения в жизни очень редки, но они бывают. И надо только уметь ждать.

Есть такая песня украинская «Ах, чому же, ах чому же…». Если ее быстро петь, получается «Хочу мужа, хочу мужа…».

Получила в подарок из Штатов видео с операми «Трубадур», исполненными в Метрополитен-опера. Наслаждение. Правда, все девушки такие плотненькие, что как-то не очень верится, что о такой большой даме можно петь: «Ты так легка, ты так воздушна…» Но голоса!

Я сидела с женщинами-гуцулками в компании в селе Шешора (многие туда ездят на этнографические фестивали) и слушала гуцульский Декамерон. Для них это главное развлечение — «скокнуть в гречку». У-у-у-ужас!!! Такие подробности — чувствовала себя монашкой… Больше туда не ходила. А когда я сказала, что смущена очень, одна Галя сказала, что я дура, и «Бог казав любытыся»…

Получила письмо из Ханты-Мансийского управления социально-политических исследований!!! Вот это, думаю, неделя у меня пошла! Там работающий (или забегающий туда, чтоб почту отправить) Илья Верховский прислал мне свои песенки, одну «Мы едем-едем» на идиш, вторую о ежике, который друг. Меня, пишет, здесь у нас, в Ханты-Мансийске, все зовут реб Эли. Недавно, пишет реб Эли, провел вечер памяти Бродского, многие даже не попали, мест не было…

Загадочный город Ханты-Мансийск…

Нет, люблю я это время, в котором живу, обожаю просто!

Вчера встретила по дороге в американский класс живой мешок. Мешок шевелился и плакал. Развязала, открыла — щенок, крохотный, в половинку моей ладони. Глаза печальные, влажные, личико нежное, палец мне стал сосать, голодный. Затащила его в кусты, уложила в траве, открыла ему коробочку йогурта, побежала проводить занятия, бегу назад. Щенка в кустах нет. Дяденька с балкона говорит: «А его какая-то девочка с косичками забрала». С косичками и с красным рюкзачком. Ага! Таких девочек много, с косичками и красными рюкзачками. Но! Главная подозреваемая как раз должна была пройти мимо этих кустов, возвращаясь из школы. Так и есть. Щенок в корзинке лежит у нас на кухне, Чак ему мордочку вылизывает. Умоляюще сложенные ручки ребенка и лапки щенка… Ма-а-а-мочка!!! Короче, ищем хорошие руки… Вам не надо щенка неопределенной породы (предположительно мама — муравей, папа — из пекинесиков)?

Нашего песика никто не берет, кровями не вышел. Поправился, животик волочит по полу. Тапки — предмет вожделения — у нас где положено (где положено, там и валяются), на пианино и на холодильнике. Ну и, конечно, иногда в обувном шкафу, но это редко. Обувной шкаф у нас — для рыбацких принадлежностей, а однажды мы там нашли немножко денег, ужасно радовались. Теперь обувной шкаф у нас и для рыбацких принадлежностей, и для денег. А вот пианино — как раз для тапок. Хотя песика назвали Молодежь, зовем его по-разному: Гигант, Циклоп, Герой, Гаргантюа, Пантагрюэль, ЗвеРРР… Еще он хорошо откликается на «Идите ужинать» и «Кто видел мои ключи?». Он яростно защищает дом от всяких кошек. Потешно ррррявкает, перебирая лапками… Внимательно слушает, мотая головочкой. А уши его напоминают маленькие круглые шоколадные конфеты, и цветом, и ароматом. Хороший…

Мы видели конец света. Ну, не совсем конец. Но край.

Нас туда возил Зяблик.

Вот уникальный тип был. Он не озадачивался в свои тридцать лет наживанием какого-либо имущества. Хотя являлся вроде формальным главой семьи. Но там, в этой семье, где он бывал очень редко, Зяблик в основном лежал, прикованный к дивану и телевизору, и смотрел про океан и горы. Если про океан и горы не было, он не смотрел, а просто лежал и мечтал про океан, горы или еще про что-нибудь далекое и романтическое. И когда жена Света — кстати, победительница конкурса «А ну-ка девушки!» среди телефонных операторов, который у них в городе проводил сам Масляков, — говорила ему, что надо не лежать, а наживать честным трудом совместное имущество, Зяблик отвечал, что он лучше останется владельцем одной чайной чашки, одной чайной ложки и одних своих двух домашних тапок. Чтоб легко было передвигаться по жизни от стола до дивана. И что спорить со Светой смысла нет, потому что может родиться истина, но сомнительная. Поэтому лучше споров избегать.