Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Хасинта. Да, ты, наверно, пустой, если только в тебе не сидит Люцифер… Наше имя… Нет, нет! Ведь мы последние отпрыски великого древа!

Маркиз. Сегодня у меня что-то нет желания кичиться. Я, пожалуй, скорее сухая ветка.

Хасинта. Мы — носители славы наших предков, и судьбы, и древних прав, которые было бы глупо позволить у нас отнять.

Маркиз. В принципе все это не больше чем тяжба за наследство. Да, конечно, мы наследники некоего имени и дохода…

Хасинта. И крови!

Маркиз. Хорошо, и крови.

Хасинта. Я всегда была против твоих поездок во Францию. Там ты потерял ту испанскую веру, ту чистоту души, которую завещали нам наши деды. Вот какое наследство ты растратил. А теперь его нужно восстановить! Иди ищи, собирай те крохи, которые, может, у тебя еще остались от нашей веры. Разве ты не чувствуешь, что Испания рушится? Не слышишь боевого клича тех настоящих испанцев, которые хотят ее спасти?

Маркиз. Я тебя не узнаю… Хочешь зажечь меня своими речами? Ну что я могу сделать? Я старый, усталый человек. Пожалуй, развращенный. Не буду с пеной у рта утверждать обратное. Но, кажется, их теперь прилично долбают…

Хасинта. Не употребляй этих ужасных слов. Ангелы-истребители не долбают. Они истребляют.

Маркиз. Ты, Хасинта, человек не нашего времени. Ты не знаешь… Сейчас время науки. Этих ангелов научили тевтонские и итальянские мудрецы. Я знаю, что убивают мертвых…

Хасинта. О чем ты говоришь?

Маркиз. Эта такая тонкая техника, чтобы охладить горячие, неопытные головы, требует больших специалистов… Когда видишь, как человек умирает, — это иногда возбуждает. А когда видишь надругательство над мертвым— бывает, возмущаешься. Но если такая операция повторяется с умом… Ты ведь, голубица, не представляешь себе…

Хасинта. Все это как-то непонятно. Не знаю, что ты имеешь в виду, да и знать не хочу. Нужно поднимать дух.

Маркиз. Я, должно быть, уже труп. Я тебя не понимаю. Поднимать дух!

Хасинта. Послушал бы ты Паскалина! Уж он-то укрепил бы твою веру.

Маркиз( удивленно ). А кто это — Паскалин?

Хасинта. Не задавай этот вопрос людям, тебя засмеют…

Маркиз. Паскалин, Паскалин… Что-то знакомое… Ну и?

Хасинта( доверительно ). Он здесь. В нашем доме — да-да, не удивляйся. Он заблудился и попал сюда случайно. Ехал из Мадрида. Хотел сразу же увидеть тебя, но я отложила встречу под тем предлогом, что ему нужно отдохнуть с дороги. А на самом деле потому, что хотела вначале поговорить с тобой. Мне стыдно за твои экстравагантные манеры, за эту вялость не ко времени. Я хотела, чтобы он увидел перед собой аристократа, отпрыска знатного рода, маркиза Пьедракемада. Но, наверно, напрасно я надеялась…

Маркиз. Мне следовало бы уже давно лежать в нашем фамильном склепе. Ну хорошо, я постараюсь.

Хасинта. Правда, обещаешь?

Маркиз, не отвечая, откидывает голову на спинку кресла, словно собираясь вздремнуть, и вялым жестом выражает свое согласие.

Хасинта( с радостным лицом на цыпочках подходит к двери, ведущей в соседний зал, зовет ). Паскалин!

Через несколько мгновений появляется молодой человек— бледный, корректный, безукоризненно одетый лицемер.

Маркиз( словно проснувшись ). Что это?

Хасинта. Это? Это Паскалин, новейший философ нашей старой Испании.

Паскалин. Нашей нетленной Испании. В отношении меня, пожалуй, вы любезно преувеличили. Разумеется, если говорить в узком смысле слова, в каком Сократ впервые его употребил, то я не вижу причин, которые мешали бы мне считать себя философом… ( Несколько удивленный жест Маркиза. ) Я хотел вам сказать, сеньор Маркиз, что я всего-навсего сторонник правды.

Маркиз. Я тоже, мой друг.

Хасинта. Маркиз — человек искренний и благородный, хотя и не всегда проявляет эти качества из-за меланхолии. Ах, если бы он послушал, как ты говоришь о величии нашего дела!

Паскалин. Это величие — в крови маркиза.

Маркиз. А кровь-то такая мутная, дорогой… Как вы думаете, что сейчас происходит?

Паскалин. О, все так просто. Это непременно должно было случиться. Западная христианская культура выходит из маразма терпимости, где она чуть было не погибла, чтобы противопоставить свою несгибаемую стойкость азиатским ордам.