Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Старик. Преступлений у вас много, и Мадрид с вас спросит строго! Трам-па-лан-трам, все вы, пьяные гуляки, подохнете как собаки!

Боец Народной милиции. Мадридцы, встать! Все на защиту столицы! Остановите их, этих зверей!

Повешенный( хватает себя за горло ). У меня болит здесь, вот здесь! Чувствую в горле горькую сухость от веревки! Что стало с вами, со всеми вами, товарищи? Я хочу вспомнить… Разве такое возможно! Налетела кровавая буря! Какие крики! У меня голова распухла от криков задушенных, от криков зарезанных… Какой ужас! Разве такое возможно! У меня болит здесь, меня давит эта грубая веревка, которая отняла у меня свет, точно мои глаза упали в бездонную пропасть бесконечной ночи!

Мать. …И прилетели из Италии черные птицы, чтобы убить тебя! А ты и не знал, что бывают черные птицы, сыночек! Такой маленький! Какие злые люди, какие черные люди посылают этих птиц убивать детей!..

Боец Народной милиции. Я верю в вас, испанцы, которые еще живы! Если хотите отомстить за нас, если хотите почтить мою память и память всех наших павших бойцов, стойте твердо! Сражайтесь! Не дайте им пройти!

Повешенный. Тысячи, тысячи мертвых, с закрытыми глазами, уже пустыми, не видящими света! Это было словно кровавое море, которое разливалось все шире и шире, которое ослепляло нас всех, которое заливало все дороги и всю землю.

Старик. Трам-па-лан-трам, генеральская свора, Мадрид с вами расплатится скоро!

Мать. Черные птицы, которые сбили солнце!..

Боец Народной милиции. Защищайся, Мадрид, защищайся!

Повешенный. Как у меня сухо в горле, будто у меня там репей! И голова не держится, все падает вниз!

В этот момент Боец Народной милиции подходит к Повешенному и начинает с ним разговор; все очень естественно, не повышая голоса, как будто это обычная встреча знакомых.

Боец Народной милиции. У тебя на шее я вижу длинную крепкую веревку. Тебя что, повесили?

Повешенный. Да, я все стараюсь вспомнить… А перед глазами стоит что-то вроде красного, кровавого облака… Голова у меня тяжелая, как свинцом налита, совсем не держится. А горло — сухое-пресухое… ( Хватается рукой за горло. )

Боец Народной милиции( проводит рукой по бинту, которым обвязана его голова; на бинте видно красное пятно ). А у меня, наоборот, голова точно лопнула, раскололась на тысячи кусков. Меня убили в бою. Я пал, защищая Мадрид! Как жаль, что у человека только одна жизнь! Если бы у меня было много жизней, я бы все их отдал за Мадрид и победу! Я был истребителем танков, бойцом ударной бригады.

Повешенный. А, значит, ты герой!

Боец Народной милиции. Нет, всего лишь юноша, который выполнял свой долг в ту минуту: сражаться с врагом. Сражаться до конца, до последнего, и даже сверх своих сил и самой жизни! Сражаться, защищая Испанию и нашу свободу! Италия и Германия при соучастии предателей-генералов хотят захватить нашу страну! Это позор, товарищ Повешенный!

Повешенный. Но им не удастся! Не удастся! Ты погиб, я погиб, много товарищей погибло. Но Испания еще жива. Я чувствую — это как прилив невидимой энергии. Она сопротивляется, атакует, яростно борется. Фашизм не победит! Не может умереть то, что имеет такую жизнестойкость! Можем умереть мы — ведь мы же просто вспышка, дуновение, — но не может умереть жизнь, вечная идея свободы. Эту волну крови смоет другая волна — чистая, светлая, как рассвет приходит после ночи.

Боец Народной милиции. Разве ты не пережил вместе с народом великую эпопею борьбы? Мадрид сумеет отбить врага!

Повешенный. Я был рабочим вожаком. Я вел массы к свободе. Я говорил с ними ясным языком об открытой дороге в будущее. Я говорил им: идите вперед, вперед, будущее за вами, скоро у вас будет мир, где жизнь без голода и рабства даст вам счастье. И вдруг страшное, ужасное утро и жестокие, стальные лица — генералы подняли мятеж, изменили своей присяге. И крики, крики, влажный воздух словно был насыщен кровью… Меня схватили в Саламанке. Меня били, потом связанного привезли на Пласа-Майор и перед огромной толпой повесили вот на этой веревке, которая болтается у меня на шее…

Боец Народной милиции. Так погибло столько людей!

Повешенный. Это был какой-то людской обвал, будто тысячи и тысячи испанцев вдруг свалились в бездну… Негодяи!

Мать( в другой части сцены ). Ты такой же холодный, как и я, мой сыночек! В этом безжизненном мире все холодное! И солнце на улице, жаркое солнце, которое зловещей тенью закрыли черные птицы…