Шарлотта Бронте - Учитель

Я тотчас повернулся, быстро зашагал в обратном направлении и через полчаса уже был в доме месье Пеле, где нашел его в кабинете; краткой беседы с доходчивыми объяснениями оказалось достаточно, я дал собеседнику понять, что настроен решительно, и он, верно, в душе одобрил это решение. Уже через двадцать минут я вошел в свою комнату. Я сам лишил себя средств к существованию, сам вынес себе приговор покинуть мой нынешний дом, всего за неделю успев подыскать себе другой.

Еще закрывая дверь, я заметил на столе два письма, которые поначалу принял за приглашения от знакомых кого-нибудь из моих учеников; такие знаки внимания я порой получал, но, поскольку не имел друзей, о корреспонденции другого рода и не мечтал; с тех пор как я прибыл в Брюссель, мне не случалось с нетерпением ждать почтальона. Я небрежно придвинул к себе письма, равнодушно и неторопливо оглядел их и уже хотел было взломать печати, как вдруг мой взгляд и моя рука остановились; увиденное взбудоражило меня, словно я обнаружил красочную картинку там, где ожидал увидеть чистый лист бумаги. На одном письме была английская марка, на другом – адрес, надписанный явно женским, изящным и четким, почерком; второе я распечатал сразу.

«Месье, я узнала, что Вы сделали, на следующее утро после Вашего визита; можете не сомневаться, пыль с фарфора я смахиваю каждый день, а поскольку ко мне уже целую неделю никто не заглядывал, вдобавок колдовские деньги в Брюсселе не в ходу, без лишних слов ясно, кто оставил двадцать франков на каминной полке. Мне показалось, я услышала, как Вы поставили на место вазочку, пока я искала Вашу перчатку под столом; помню, я еще удивилась: неужели Вы решили, будто перчатка могла туда попасть? Так вот, месье, это не мои деньги, и себе я их не оставлю; я не приложила их к этому письму только потому, что они могли затеряться, вдобавок письмо стало бы тяжелее, но я обязуюсь отдать эти деньги Вам при первой же встрече, и даже не вздумайте отказаться от них: во-первых, Вы наверняка понимаете, что долги надо возвращать, что приятно не оставаться должными никому ничем [104], а во-вторых, теперь я вполне могу позволить себе вернуть эти деньги, так как у меня появилась работа. По этой последней причине я и пишу Вам – приятно сообщать хорошие новости, а мне, кроме своего учителя, не с кем поделиться ими.

Неделю назад, месье, за мной прислала миссис Уортон, англичанка; ее старшая дочь выходит замуж, и кто-то из богатых родственников преподнес ей фату и платье из дорогого старинного кружева – если верить его хозяйке, этот наряд стоит так же дорого, как драгоценные камни, – но ему требовалась починка, которую поручили мне. Работать пришлось в доме у заказчиц, потом им понадобилось закончить несколько вышивок, так что дел набралось на целую неделю. Пока я работала, мисс Уортон часто заходила ко мне, и миссис Уортон тоже заглядывала; с ними я беседовала по-английски, они стали расспрашивать, как я научилась так хорошо говорить на этом языке, потом – что я еще знаю, какие книги прочла; вскоре они уже смотрели на меня как на диковину, несомненно, считая на редкость образованной для девушки, занимающейся починкой кружев. Однажды миссис Уортон привела ко мне какую-то даму из Парижа – видимо, чтобы проверить мои познания во французском; вероятно, предстоящая свадьба настроила мать и дочь на добродушный лад и вызвала желание сыпать благодеяниями налево и направо, вдобавок обе доброжелательны по натуре, в итоге они сочли мое желание заниматься чем-нибудь посерьезнее починки кружев вполне законным, однажды усадили меня в экипаж и отвезли к миссис Д., директрисе первой в Брюсселе английской школы. Оказалось, ей как раз нужна француженка, которая вела бы уроки географии, истории, грамматики и словесности на французском языке. Миссис Уортон дала мне прекрасные рекомендации, и поскольку две ее младших дочери учатся в этой школе, это покровительство обеспечило мне место учительницы в ней. Мне предстоит вести шесть часов занятий ежедневно (к счастью, проживать при школе не требуется: было бы очень жаль расставаться с прежним домом), а миссис Д. – платить мне за это тысячу двести франков в год.

Как видите, месье, теперь я богата, о таком богатстве я и не мечтала; я благодарна судьбе за этот поворот, тем более что от постоянной работы с тонким кружевом у меня уже начинает портиться зрение, я устала засиживаться с шитьем за полночь и не иметь возможности ни читать, ни учиться. Я уже начинала бояться, что заболею и не смогу себя обеспечивать, но теперь этот страх отчасти рассеялся, и сказать по правде, месье, я так благодарна Богу за утешение, что мне просто необходимо поделиться своей радостью с тем, кто настолько добросердечен, что даже чужая удача радует его. Как видите, я не устояла перед соблазном написать Вам, убедив саму себя, что это мне в радость, а Вам мое письмо не доставит неприятностей, разве что слегка утомит. Прошу, не сердитесь на многословие и незамысловатость выражений преданной Вам ученицы,