Сахиб Джамал - Черные розы

Весть о возвращении Саида и об исцелении Амаль облетела весь Лагман. Все устремились в дом учителя Наджиб-саиба, возле которого остановилась машина. Мать Гюльшан в сопровождении двух служанок тоже пошла туда.

Потрясенная неожиданным известием, дочь Азиз-хана не находила себе места. «Как!.. Выходит, эта мерзкая медсестра обманула ее?» В ожидании матери она металась по комнате, не зная, что предпринять.

«Сколько же можно таращить глаза на этих оборванцев?!» — злилась она на мать.

Наконец мать пришла. У Гюльшан глаза налились кровью, словно у разъяренного хищника, голос стал хриплым.

— Ну говори же, говори! Она прозрела?

— Да… — с трудом вымолвила мать, обнимая дочь. — Свершилось чудо!

— А он?

— И он там… Говорят, уже обвенчались — законные жена и муж…

— Мама!.. — вскрикнула в отчаянии Гюльшан. — Я не переживу этого!..

— Что делать, дочь моя. Перед их любовью даже горы не смогли бы устоять…

— Ну нет, — скрипнула зубами Гюльшан, — одному из нас не жить на свете! Сама погибну и его уничтожу!

— Опомнись, дочь моя, стоит ли терять спокойствие из-за таких…

— Молчи, мать! Расскажи-ка лучше. Я хочу знать все-все…

Гюльшан затащила перепуганную мать в спальню и заставила ее рассказать все, что она видела и слышала в доме учителя.

— Глядишь на нее — и глазам своим не веришь, — сбивчиво докладывала мать. — Словно никогда и не была слепая. Лицо круглое, взгляд выразительный, и до того похорошела, что… А одета!.. — невольно чмокнула она языком от восторга. — Можно подумать, что она дочь-какого-нибудь важного чиновника, а не нищего раба. Белое европейское платье из шелка, чулки, лакированные туфли, серьги…

— Кто же ее нарядил? — злобно закусила губы Гюльшан.

— Врачи, говорят…

— Зачем же они вернулись в Лагман? Чтобы насмехаться надо мной?!

— Говорят, отпразднуют здесь свадьбу и всей семьей уедут в Кабул.

— Ну нет! Он останется здесь навсегда, — вскочила в бешенстве дочь Азиз-хана.

— Куда ты, безумная?

— Я не могу больше, мама!.. Я должна видеть его… — и с воплем она бросилась к двери.

— Гюльшан, где ты? — раздался вдруг крик с веранды. — Где твоя мать? Где люди! С ханом плохо… Доктора, скорее доктора!

— Я побегу за врачом, — живо отозвалась Гюльшан. Она стремглав спустилась вниз и исчезла из глаз.

На улице перед домом учителя и во дворе толпился народ. Каждому хотелось взглянуть на Амаль и собственными глазами убедиться в «чуде». Дивана с трудом пробрался во двор.

— Никакого чуда не произошло, — убеждал Наджиб столпившихся вокруг него односельчан. — Наука могущественней самого аллаха. Молитва молитвой, а больному надо обращаться только к врачам. Медицина спасает от человеческих недугов. Вы это своими глазами видите!

Вдруг Дивана вспыхнул. Он увидел Надира. «Так вот каким ты вернулся! — бормотал конюх. — Где же мой бог? И когда он так же нарядит меня?»

— Дивана, ты зачем здесь? — вдруг услышал он шепот Гюльшан.

— Ханум, с ханом плохо. Вас ждут там.

Гюльшан пристально взглянула на конюха и вздрогнула от неожиданно родившейся мысли. «А что, если?.. За деньги и женские ласки этот недалекий парень продаст и заложит собственную душу…»

— Ну хорошо, пойдем… — медленно повернулась она, с трудом отрывая взгляд от счастливой и ненавистной ей пары.

Но и за ней также пристально следили два глаза. Сердце Биби тревожилось. Словно она чуяла какую-то неотвратимо надвигающуюся беду и готовилась любой ценою защитить сына. И Биби не упускала Гюльшан из виду, пока та не ушла с конюхом.

Как и положено слуге, Дивана шагал на почтительном расстоянии от своей госпожи. Зависть царапала его душу. Как ему было примириться с тем, что сын Биби стал мужем дочери Саида?

— Ну как, видел Надира? — оборвал его мысли вкрадчивый голос госпожи.

— Ах, ханум, он словно богатый купец!

— Да уж куда тебе до него!.. Столько лет жил по соседству с Амаль и упустил дурак такую красавицу! Да кому отдал-то?!.

Дивана тяжело вздохнул.

— Что без толку вздыхать…

— А что же мне остается, ханум? Ведь она же отказала даже хану-саибу?!

— Отец старик, а ты молодой, красивый человек, но трус и дурак. Сидел под яблоней и боялся протянуть к яблоку руку.

Дивана промолчал.

— А может, и сейчас не поздно? Еще успеешь сорвать розу?

— Нет, ханум, теперь это невозможно.

— Почему?

— Он ее не отдаст!

— А ты отними.

— Но как? — остановился в замешательстве конюх.

Гюльшан схватила его за руку.