Сахиб Джамал - Черные розы

— О да, не грешны… — подтвердил и Саид вслед за муллой.

Моление было уже окончено, и люди расходились из мечети, когда на ее пороге показался Надир. Он пришел ночевать. Мулла Башир, завидев его, побледнел от гнева.

— Стой, не знающий ни гнева аллаха, ни его кары!.. Не смей входить сюда! Чтобы больше твоя нога не оскверняла дом аллаха! Немедленно убирайся отсюда, нечистый пес!

Надир онемел. С некоторых пор мечеть стала его родным домом. Он здесь ночевал, находил спасение от холода и дождя. А теперь его с позором прогоняют из божьего приюта. «Верно говорят, что в ком добра нет, в том нет и правды», — думал он, глядя на муллу и молча пятясь назад.

Ноги Надира отяжелели. Несколько мгновений он стоял растерянный, а потом, тяжело волоча ноги, двинулся по улице. «За что же? За что меня так осрамили и обозвали нечистым псом?!» — думал он.

Ядовитое жало муллы Башира отравило Надира, и ему казалось, будто он очутился в неведомом ему мире, и шел, не зная, куда и зачем. Он остановился и осмотрелся. Тихо, тепло. Ни единой души. Сойдя с дороги, он опустился на землю под огромным карагачем, вытянул ноги, и к нему вернулось спокойствие духа. Ведь свет не без добрых людей! Если будет очень холодно, он найдет приют у Наджиб-саиба или Дивана. «Тот не любит совсем, кто бежит от страданий», — прозвучали у него в ушах слова его собственной песни. И незаметно для себя он погрузился в грезы…

«Вот наступит радостный день, и в глаза Амали брызнет свет. Они уйдут в горы, где прошли его детство и юность. Там они не будут знать ни горя, ни унижений, не будут нуждаться и в мулле Башире… Взглянув на небо, где мерцали звезды, Надир выбрал среди них самую яркую и прошептал: «Вот она, моя Амаль, моя надежда!»

Вокруг дремали высокие чинары и тополя, временами недалеко от него детским плачем давали о себе знать шакалы. Надир привык к ночным звукам и вскоре уснул крепким сном. А что готовило ему утро, его не пугало. Он был готов встретиться лицом к лицу со всеми невзгодами судьбы!

Надир проснулся, как всегда, рано, еще до зари. Он поднялся, стряхнул с себя пыль, подошел к арыку, где, шумно и весело журча, бежала холодная горная вода. С крыши мечети раздался надрывный голос муэдзина, призывающего правоверных к молитве. Перед его глазами всплыло злое лицо муллы Башира, в ушах раздался его яростный крик. И ему до слез стало обидно за себя. «Был бы жив отец, он проучил бы этого лицемера», — подумал Надир. И тут же вспомнил, как отец в ответ на жалобы матери говорил: «Милая, в беде человек должен быть мужественным. Никогда не поддавайся невзгодам судьбы, иначе они сгонят тебя в могилу».

Да, нелегко приходится и матери! С зари до поздней ночи трудится она в доме хана. И никогда никому не жалуется на свою тяжелую долю. Наоборот, помня слова мужа, часто ободряла Надира: «Сынок, не унывай перед неудачами. Смело иди беде навстречу, только этим и одолеешь ее!»

— Бедная моя мама, что бы я делал на свете без тебя?! — проговорил он вслух.

Он умылся, снял с пояса большой пестрый платок, вытер лицо и поспешил на поиски работы.

Чем ближе подходил Надир к центру Лагмана — мечети, тем сильней возрастало его недоумение. Односельчане, встречая его, вместо приветствия почему-то отворачивались. А какой-то парнишка крикнул:

— Глядите, глядите!.. Вон идет одержимый Надир, сын Биби.

Надира затрясло от обиды. «Это сделал мулла Башир, — мелькнуло у него в голове. Он растерянно остановился посредине улицы: — Что делать? Куда идти?»

В беде люди всегда ищут друг друга. Но можно ли найти сердце, которое заменило бы сердце матери? Мать всегда поймет горе, постигшее ее дитя, и ценою собственной жизни заслонит его от напастей. И Надир поспешил в особняк Азиз-хана повидать мать, поведать ей свое новое горе.

Биби уже знала обо всем. Саид рассказал ей, что мулла прогнал ее сына из дома аллаха, объявил его «одержимым», с которым не только грешно, но и опасно общаться. После молитвы духовный отец лагманцев торжественно обратился к аллаху и сказал:

— Аллах, не прогоняй этого юного кочевника от ворот небесного дворца своего, будь милостив к бедной и несчастной его матери, верни ему разум!

Увидев запыхавшегося сына у ворот хозяйственного двора, Биби бросилась ему навстречу.

— Я все знаю! — без слез и крика остановила она его. — Можешь ничего не рассказывать.

— Мама!.. — только и смог вымолвить Надир, которого словно обдали ледяной водой.