Рубаи Хайям: Сказание об Омаре Хайяме

В толпе началось покашливание, Кое-кто предпочел удалиться, чтобы быть подальше от греха: сейчас этот дервиш ругает асассинов, а потом его вдруг занесет совсем в другую сторону. Кому охота ввязываться в этакие дела? Здесь наверняка присутствуют глаза и уши его величества, наверняка запомнят они всех, кто слушал странные речи о делах государственных... Вот почему надобно стоять подальше...

Между тем дервиш расходился вовсю: он клеймил жестоким проклятьем убийц, противников законной власти, превозносил мудрость его величества, заклинал всех, кто слышит его, чтобы прокляли асассинов и Хасана Саббаха...

-- А ты их видел в глаза? -- спросил дервиша мясник.

-- Кого?

Асассинов.

Дервиш расхохотался.

-- Может быть, они за твоей спиною или перед тобою, -- ответил дервиш. -- Они, как вши, невидимы, но кусаются больно!

Мясник хотел было что-то возразить, но почел за благо промолчать,

-- Ежели все, -- продолжал дервиш, -- ежели все вокруг повнимательнее осмотрятся, несомненно обнаружат присутствие асассинов, которых следует изловить и передать страже. Я слишком много перевидел их и знаю их душегубство.

Дервиш замолчал. И дал понять, что сказал все, что хотел. Люди начали разбредаться, втихомолку обсуждая между собою услышанное.

А сам дервиш?

Он постоял немного на месте, потом двинулся нетвердой походкой туда, где варили говяжью требуху: ему хотелось есть.

В пустынном уголке базара, куда дервиша занесла естественная нужда, подошел к нему некий господин. Он преградил дорогу.

-- Я слышал твои слова. О них уже известно главному визирю, -- так сказал этот неизвестный господин. Его превосходительство повелел передать эти деньги тебе, дабы ты достойно утолил голод и жажду.

И с этими словами неизвестный передал дервишу горсть серебряных монет. Дервиш мгновенно прильнул к его руке и поцеловал ее долгим, благодарственным поцелуем.

-- Добрый человек, приходи вечером к дому его превосходительства главного визиря, -- сказал неизвестный, -- спроси Османа эбнэ Абубакара. Это буду я. А там увидишь и услышишь то, что пожелает всемогущий аллах. [А-017] Дервиш поклонился и еще раз поцеловал дающую руку. -- Передай нашему великому господину, -- сказал дервиш, -- эти слова из Книги: "В Твоей руке -- благо. Ты ведь над каждой вещью мощен!"

-- Передам, -- пообещал Осман эбнэ Абубакар и исчез в базарной сутолоке.

Дервиш поворотился вправо и влево, осмотрелся и убедился в том, что нет поблизости свидетелей. И снова продолжил было путь, влекомый запахами требухи и жареного мяса. Но теперь он несколько изменил свое намерение, направив стопы в харчевню, где мясо и рис, где соленая рыба и фисташки, где подают настоящее масло из орехов.

Он шел, все еще горбясь и слегка стеная, как бы неся из своих плечах груз годов и тяжесть нелегкой судьбы. И борода его, такая белая и тонкая, покачивалась в такт шагам.

А кругом шумел базар. Мясники расхваливали почечные части баранов, призывали покупать дешевую говяжью требуху, зеленщики потрясали пучками изумрудных трав, мятных, острых, горьких, южане хвалили орехи, и соленую рыбу, и прочую диковинную снедь, добытую в океане.

Дервиш постоял немного на пороге харчевни, словно бы не решаясь войти, а на самом деле пытаясь выяснить, кто находится здесь: кто ест, кто блаженствует после сытного обеда, а кто незаметно наблюдает за посетителями.

Как бы искусно ни маскировался дервиш, в нем все-таки можно было признать асассина Зюйда эбнэ Хашима, которого мы уже встречали в крепости Аламут у господина Хасана Саббаха.

26

ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ

О СНЕ, КОТОРЫЙ ПРИВИДЕЛСЯ

ОМАРУ ХАЙЯМУ

Это был сладкий сон. Как говорят в Хорасане, сладкий, как [Х-012] шербет. И пьянящий, как вино, сваренное на египетском сахаре. [Ш-007] Вот какой это был сон!

Великий учитель Ибн Сина, говорят, утверждал в одной беседе с приближенными туранского хакана, что сон, приснившийся человеку, [Т-006],[Х-002] есть отражение яви, которая была или которая будет. То есть сон или сбывается (случается такое), или служит напоминанием о прошлых событиях. В последнем случае сон может быть также и предзнаменованием. Учитель говорил, что сон присущ людям, и чем они просвещеннее, тем более удивительными бывают сны. Вещие сны явление обычное, если только хорошенько разобраться в них.

Но кто скажет, какой мудрец откроет тайну этого сна?

Почему, например, Омару Хайяму не приснился судья судей имам [И-004] господин Абу Тахир, который пригрел возле себя молодого ученого, и обласкал, и дал ему возможность углубиться в алгебру?