Джеймс Клавелл - Сёгун (части 3-4)

- Не я даю звание самурая.

- Конечно. Простите меня. Но именно это могло бы меня удовлетворить.

Торанага раздраженно покачал головой:

- Ее информация, вероятно, интересна, но не стоит того, чтобы сделать ее сына самураем. Марико возразила:

- Она кажется преданным вассалом, господин. Она сказала, что будет польщена, если вы еще на пятьсот коку снизите цену контракта, отдав эти деньги нуждающимся самураям.

- Это не благородство. Нет, совсем нет. Это только признание вины за то, что сначала она запросила такую грабительскую цену.

- Возможно, это стоит рассмотреть, господин. Ее идея о гильдии, о гейшах и новых классах куртизанок будет иметь далеко идущие последствия, правда?

- Не согласен. Нет. И почему ее следует вознаградить? Нет оснований предоставлять ей такие почести. Бессмысленно! Она, конечно, не просила вас об этом, не так ли?

- Для нее это было бы чересчур дерзко, господин. Я просто предложила это, считая, что она может быть вам очень полезна.

- Лучше бы она уже это доказала. Не исключено, что ее секреты тоже вранье. В эти дни я не получал ничего, кроме вранья. - Торанага позвонил в колокольчик - у дальней двери тут же появился его конюший.

- Господин?

- Где куртизанка Кику?

- В ваших покоях, господин.

- А эта женщина - Дзеко - с ней?

- Да, господин.

- Отправьте их обеих из замка. Немедленно! Отправьте их обратно в... Нет, поместите их в гостинице - третьеразрядной гостинице - и скажите, чтобы ждали, пока я пришлю за ними. - Когда самурай исчез, Торанага раздраженно сказал:

- Отвратительно! Сводня, желающая стать самураем! Грязные крестьяне не знают больше, где их место!

Марико смотрела, как он сидит на подушке, машинально помахивая веером. Она была ошеломлена тем, как он изменился: мрачность, раздражение, капризы... А ведь раньше всегда была только жизнерадостная уверенность. Он с интересом выслушал все тайны Дзеко, но не с тем возбуждением, которого она от него ожидала. "Бедняга, - подумала она с сожалением, - он сдался. Что толку для него в этой информации? Может быть, он достаточно мудр, чтобы отбросить в сторону все мирское и готовиться к неизвестному? Лучше бы ты и сама так сделала, - думала она, умирая понемногу в глубине души. - Да, но ты не можешь, не сейчас, - ты должна защитить своего сына! "

Они находились на шестом этаже высокой крепостной башни, чьи окна смотрели на весь город в три стороны света. Заход солнца был мрачен, кусочек луны висел низко над горизонтом, сухой воздух был душен, хотя здесь, почти в ста футах от основания крепостных стен, улавливалось каждое дуновение ветра. Помещение низкое, сильно укрепленное, занимало половину всего этажа; остальные комнаты выходили на другую сторону башни.

Торанага поднял письмо, присланное с Марико Хиро-Мацу, и еще раз прочитал. Она заметила, что у него дрожит рука.

- Зачем он хочет приехать в Эдо? - Торанага нетерпеливо отбросил свиток в сторону.

- Простите, господин, но я не знаю. Он только просил меня передать вам это письмо.

- Вы разговаривали с этим христианином-отступником?

- Нет, господин. Ёсинака сказал, что вы приказали никому не разрешать этого.

- Как вел себя в пути Ёсинака?

- Очень энергичен, господин, - Она терпеливо ответила на вопрос во второй раз. - Очень деловой. Он прекрасно нас охранял и доставил точно вовремя.

- Почему священник Тсукку-сан не вернулся вместе с вами этим путем?

- По дороге из Мисимы, господин, он и Анджин-сан поссорились, пояснила Марико, не зная, что наговорил Торанаге отец Алвито, если Торанага уже вызывал его. - Отец решил ехать отдельно.

- Из-за чего произошла ссора?

- Частично из-за меня, из-за моей души, господин. В основном из-за вражды их религий и потому, что между их правителями идет война.

- Кто начал ссору?

- Они одинаково виноваты. Ссора началась из-за фляжки спиртного, Марико рассказала, что произошло с Родригесом, потом продолжала: Тсукку-сан принес вторую фляжку в подарок, желая как он выразился, извиниться за Родригеса-сана, но Анджин-сан сказал - поразительно откровенно, - что не хочет никакого "папистского спиртного", предпочитает саке и не доверяет священникам. Святой отец вспыхнул и тоже говорил удивительно откровенно, - он никогда не имел дела с ядом, впредь не собирается и в жизни этого не забудет.

- Ах, яд? Они используют яд как оружие?

- Анджин-сан говорил мне, что некоторые у них применяют яд, господин. Это привело их к еще более грубым выражениям, и они начали колотить друг друга из-за того, что одни католики, а другие - протестанты... Я ушла, чтобы как можно скорее привести Ёсинаку-сава, и он прекратил эту ссору.