Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Стать русским! Почему французскому писателю, французскому до мозга костей, пришла в голову эта новая и странная химера? Во Франции он только что потерпел серьезнейшую неудачу. Уже два года он лелеял надежду быстро составить себе состояние с помощью театра. Гюго любезно перечислил ему "с вкрадчивостью старика Гранде и уверенностью чиновника казначейства финансовые преимущества драматургии". Бальзак слушал с жадностью. Он представил в театр Одеон комедию в испанском духе, полную больших достоинств, - "Надежды Кинолы". В ней были показаны страдания Альфонсо Фонтанареса (испанца, который задолго до Фултона изобрел пароход) и хитрости его лакея Кинолы, некоего подобия Фигаро. Бальзак прочел пьесу актерам, вернее, превосходно прочел четыре первых акта. Затем он сказал будущим ее исполнителям, что пятый акт еще не написан, но он сейчас его расскажет. Импровизация не удалась, усталый автор спотыкался. Лишь только он кончил. Мари Дорваль, на которую он рассчитывал, заявила, что не видит тут роли для себя.

Бальзак - Мари Дорваль:

"Когда я написал вам об условиях, которые я вырвал у товарищества Второго театра, моя дорогая Фаустина [Фаустина Бранкадори - героиня пьесы "Надежды Кинолы", роль которой Бальзак предназначал для Мари Дорваль (прим.авт.)], Мерль [Жан-Туссэн Мерль - муж Мари Дорваль (прим.авт.)] сказал мне несколько слов, из-за которых я и пишу вам. "Я полагаю, заявил Мерль, - что госпожа Дорваль не даст согласия, пока не прочтет всю роль!" Следовательно, окончательное решение должно быть отложено до вашего возвращения, то есть на десять дней. Если у вас нет такого доверия ко мне, как у меня к вам, откладывать бесполезно, потому что в Одеоне ждать не могут...

Итак, я прошу вас написать мне, что вы принимаете мои условия и что в случае успеха вы непременно будете играть роль Фаустины до тех пор, пока длится этот успех. Будьте верны мне! Если б речь шла о вашем сердце, я не позволил бы себе сказать такую глупость, но ведь речь идет о вашем таланте.

В общем вы получите в случае успеха около 10000 франков, если будем иметь в среднем сбор в 2500 тысяч франков в течение ста представлений. А если мы провалимся, вы вернетесь к голландцам, о которых Мерль говорил мне. Дело это больше не может висеть в воздухе. Поэтому жду от вас записки. Напишите мне на улицу Ришелье, 112.

Вы сказали мне: "Я пойду с вами повсюду, куда вы пойдете", и я рассчитывал на ваше слово - не какой-нибудь светской дамы, а цыганки, и вы сами видите, что я добился для вас превосходных условий. Шлю тысячу поклонов".

Несмотря на неудачную читку пьесы, несмотря на измену Мари Дорваль, Лире, директор Одеона, принял пьесу к постановке, расхвалил ее, говорил о Кальдероне, о Лопе де Вега и заявил, что тотчас же начнутся репетиции. Бальзак выставил свои требования, они оказались необычайными. Отказаться от наемных клакеров. Все места на три первых представления предоставить в его распоряжение, он сам их продаст. Гозлан так описывает этот разговор:

"- В партере пусть сидят только кавалеры ордена св.Людовика... В креслах - только пэры Франции. Посланники - в литерных ложах, депутаты и крупные чиновники - а бенуаре.

- А в бельэтаже?

- Видные финансисты.

- А в третьем ярусе?

- Богатая, избранная буржуазия.

- Ну, а журналистов вы куда посадите?

- Пусть платят за свои места, если билеты останутся. Но билетов не останется".

Между журналистами и Бальзаком со времени "Утраченных иллюзий" шла беспощадная война. "Они хотят снять с меня скальп, - говорил Бальзак, - а я хочу пить вино из их черепов". Премьера пьесы рисовалась в его воображении как сцена из романа: ослепительный зал, какого Париж еще не видел, триумф сценический, светский, денежный успех. Он не только сам распродавал билеты, но и бесцеремонно спекулировал ими.

"Если кто-нибудь приходил купить ложу бенуара, - пишет Гозлан, - он отвечал сквозь решетчатое окошечко: "Слишком поздно! Слишком поздно! Последнюю ложу продали княгине Агустино Агустини Моденской". - "Но, господин Бальзак, мы готовы заплатить бешеную цену!.." - "Да хотя бы и бешеную, все равно ложу в бенуаре вы не получите - все распроданы!" И покупатель удалялся, не получив ложи. В первые дни продажи билетов эта игра удавалась, платили очень дорого за места, достававшиеся с большим трудом. Но затем горячка утихла. Все успокаивается в этом мире, помехи в приобретении билетов надоели, и в последнюю перед премьерой неделю Бальзак рад был отдавать билеты по номинальной цене, тогда как вначале мечтал распродать все по сказочным ценам, взвинченным его могучей фантазией".