Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Такова, писал Гуго фон Гофмансталь, "эта великолепная, незабываемая история, где сладострастие рождается из тайны, где во время бессонной парижской ночи Восток раскрывает свои тяжелые веки, необычайные приключения переплетаются с действительностью... и настоящее освещается таким ярким светом факела, что начинает походить на ослепительные сновидения стародавних времен... Ее начало могло бы принадлежать Данте, конец словно взят из "Тысячи и одной ночи", а вся она могла выйти только из-под пера того, кем написана". Вот мнение поэта. По правде говоря, излишества в описаниях роскоши и выспренность стиля несколько шокируют. Однако следует помнить мудрую фразу Латуша: "Оставьте темное пятнышко под левой грудью вашей возлюбленной, - ведь это же родинка".

Тема произведения, несмотря на всю занимательность сюжета, привела в ужас госпожу Ганскую; Зюльма Карро также в негодовании отвернулась. А между тем Бальзак был не первым романистом, проявившим интерес к лесбийской любви. Он был знаком с эротической литературой XVIII столетия, и "Монахиня" Дидро открыла ему глаза на неистовые проявления этой страсти. В книге Латуша "Фраголетта" говорилось о двусмысленной дружбе между леди Гамильтон и неаполитанской королевой Марией-Каролиной. Сам Бальзак писал в "Физиологии брака": "Юная девушка, быть может, сохранит в пансионе девственность, но отнюдь не целомудрие", и он описывал там "первые утехи, робкие проявления сладострастия, видимость блаженства". В тетради, куда писатель вносил свои планы, упоминается произведение "Любовь в гареме": "Одна из наложниц любит другую, она изо всех сил старается уберечь ее от внимания властелина". Кроме того, Бальзак был наслышан о нежных отношениях между Жорж Санд и Мари Дорваль. Об этом много толковали в столице. Он поселил у себя на улице Кассини Жюля Сандо, "который обожал первую из этих женщин и взял себе в любовницы вторую" после разрыва с Жорж Санд, "ибо вновь обретал этим дивное благоухание минувших дней", как выразился Арсен Уссэ. К тому же Бальзак был близким другом доктора Эмиля Реньо, одного из прототипов Ораса Бьяншона и наперсника четы Сандо-Санд. В послесловии к "Златоокой девушке" Бальзак намекнул, что он имел в виду Мари Дорваль, сказав: "Если кого-нибудь интересует Златоокая девушка, он может увидеть ее после того, как упал занавес, - так актриса, желая получить свой недолговечный венок, поднимается в полном здравии, хотя на глазах у публики была заколота кинжалом".

Однако не только этот недавний пример подсказал Бальзаку выбор сюжета. Человек, желающий описать все стороны современного ему общества, не может пренебречь его, так сказать, изнанкой. Привязанность Вотрена к Эжену де Растиньяку напоминает страсть, которую маркиза де Сан-Реаль питает к Паките Вальдес. "Дело в том, что я люблю вас!" - говорит Вотрен Растиньяку; создатель образа Вотрена, Бальзак, придавал мужской дружбе почти мистическое значение. Хорошо его знавший Теофиль Готье записал: "Бальзак мечтал о героической и преданной дружбе, о том, чтобы душа, мужество, ум двух людей слились в единую волю". Дружба между Пьером и Джафьером (персонажи из пьесы "Спасенная Венеция" английского драматурга Отвея), заговорщиками, готовыми отдать жизнь один за другого, глубоко поразила его, и он несколько раз вспоминает о ней в своих произведениях; Вотрен говорит Растиньяку: "Пьер и Джафьер - вот моя страсть".

"История Тринадцати" - это история такого слияния воли нескольких людей (между которыми не существует никакого чувственного тяготения). Бальзак был просто одержим подобной идеей, и позднее он создаст тайное общество "Красный конь"; его члены должны были при любых обстоятельствах поддерживать друг друга, немедленно откликаться на всякий призыв "конюшни", захватить "ключевые позиции" в книгоиздательствах, прессе и театре. Теофиль Готье, Леон Гозлан, Гранье де Кассаньяк, Альфонс Карр, Луи Денуайе, Жан-Туссен Мерль войдут в число "коней", которых Бальзак будет собирать за столом в ресторане, чтобы изложить свой план предстоящей кампании. "Это не человек, а какой-то дьявол, - признавался Теофиль Готье, - он обладал такой силой воображения, что во всех подробностях описывал каждому из нас блестящую и полную славы жизнь, которую нам обеспечит содружество". Действительно, мысль покорить общество, чтобы "скромно закончить свою жизнь, сделавшись пэром Франции, министром и миллионером", с юных лет преследовала Бальзака.

Впрочем, писателю пришлось довольно скоро распустить общество "Красный конь" и прийти к следующему выводу: "Во Франции ассоциации мужчин невозможны". Но еще долго его будет соблазнять роль покровителя какого-нибудь юноши. Он предоставил приют у себя на улице Кассини сперва Огюсту Борже, а затем Жюлю Сандо. В той части своих "Мемуаров", которая не увидела света, Филарет Шаль намекает, что дружба Бальзака с этими молодыми людьми считалась порочной: "Он (Бальзак) не питал склонности к женщинам, и единственная дама, которой он, как утверждала молва, восхищался - госпожа Канель (супруга его издателя), - пленяла его, как рассказывали, необыкновенно красивыми и пышными волосами, которые покрывали ее всю, когда она их распускала: наш натуралист-романист наслаждался, погружая пальцы в эти пушистые волны".