Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

Он ещё не успел выйти, как старикашка, именуемый доном Бенигно, не замедлил воспользоваться своим положением и принялся распекать пас: он без устали сыпал бранью всё время, пока мы, красные от обиды и злости, укладывали на место треклятый бумажный хлам.

Дядю так и подмывало схватить этого субъекта за шиворот да тряхнуть покрепче, чтобы хоть немного расквитаться с окружающими за скверное обращение, которое он терпел от них с той самой минуты, когда в сочельник сошёл с корабля и отправился на поиски царей-волхвов.

Наконец мы расставили папки и, не попрощавшись ни с кем, выбрались из канцелярии с твёрдым убеждением, что за малое время, проведённое нами на службе, многим причинили беспокойство, многим помешали и не нужны были никому.

Мы отошли уже довольно далеко, когда вдруг замочили бегущего за нами Хуана, привратника дона Хенаро. Он передал нам приказ своего начальника — немедленно вернуться. Это обстоятельство чрезвычайно напугало нас: мы заподозрили дона Хенаро в желании свести с нами счёты. Но едва мы вошли в кабинет сеньора начальника и увидели, что он с распростёртыми объятиями, улыбаясь, идёт нам навстречу, как все наши страхи рассеялись.

— Ну что? — многозначительно спросил дон Хенаро. — Вы, кажется, всерьёз приняли случившееся?

— Ваше превосходительство, сеньор… — начал мой дядя.

— Опять он за своё! — прервал его дон Хенаро. — Ты же знаешь, Висенте, мы с тобой двоюродные братья, поэтому говори со мной на «ты». Я сам виноват, что вам пришлось пережить несколько неприятных минут — мне следовало заранее подготовить вас ко всему. Но и вы хороши — подняли там внизу пылищу и устроили такую неразбериху, что чёрт ногу сломит. Мне, естественно, оставалось только выбранить вас в присутствии дона Бенигно.

Мы с дядей удивлённо переглянулись, словно желая убедиться, что всё происходит наяву.

— Знайте, — продолжал дон Хенаро, — я начал свою карьеру там же, где начинаете её вы. Нужно упорно трудиться. И самое главное, надо научиться молчать о том, о чём следует молчать, и говорить лишь о том, о чём можно говорить. Вот так-то! От этого будет зависеть ваша судьба. На ваше счастье, вы встретились со мной, а я всегда готов научить вас уму-разуму и помочь вам, да, дорогие родственники, помочь…

— О, благодарю, благодарю, — перебил его вконец растроганный дядя.

Дон Хенаро добавил:

— Комнатушка, где вы работали, была первой ступенькой к моему теперешнему положению. Итак… вам теперь всё ясно. Вы должны беспрекословно выполнять любой мой приказ, ни на йоту не отклоняться от начертанного мною пути, и могу предсказать вам заранее; если вы попробуете поступать иначе, удачи вам не будет, а горюшка хлебнёте вдоволь.

Помолчав немного, дон Хенаро продолжал:

— Завтра вы явитесь в архив в то же время, что и сегодня. Снова перетряхивайте папки, но поднимите ещё больше пыли и устройте ещё больший, чем сегодня, шум и беспорядок. Пусть дон Бенигно взвоет от злости, когда придёт. Я снова отчитаю вас. Это единственное, что от вас требуется. Понятно?

Я безмерно радовался возможности вновь позлить дона Бенигно и отомстить ему за выслушанные нами оскорбления. Дядя не знал, куда деться от радости при мысли, что он опять находится под защитой и покровительством своего высокопоставленного кузена дона Хенаро де лос Деес.

На следующий день в тот же час в канцелярии повторилась уже знакомая читателю сцена, с той лишь разницей, что на этот раз мы с дядей, вдохновлённые словами дона Хенаро, и дон Бенигно, воспрянувший духом по той же причине, учинили сущее светопреставление. Дон Бенигно кричал и топал ногами с удвоенной силой, а мы свалили на пол вдвое больше бумаг и подняли в комнате густые облака пыли.

И снова к нам спустился дон Хенаро. На этот раз речь его несколько отличалась от прежней. Подойдя к дону Бенигно, он несколько раз прищёлкнул языком (это была его любимая привычка) и объявил, что он хоть и выгнал нас накануне, но, поостыв да поразмыслив, сменил гнев па милость и сжалился над нами: не по-божески покидать в беде таких несчастных людей, как мы с дядей; в заключение он напомнил дону Бенигно, что все мы, смертные, живём на Этом свете, чтобы помогать друг другу, защищать и любить ближнего, а посему пас следует оставить здесь до тех пор, пока мы не очистим бумаги от пыли.

— Эти кипы папок, — добавил дон Хенаро, — просто погибают. Необходимо позаботиться об их сохранности, не так ли? Вы же знаете, что здесь самый важный архив нашего учреждения. Этим двум сеньорам я плачу за их труды из собственного кармана, потому что тот, кому положено делать эту работу, не выполняет её.