Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

Вероятно, кое-кому любопытно будет узнать, в каком государственном учреждении проходила наша служба. Так вот, мы служили в одном… точнее, в том же самом месте, где и дон Хенаро.

Пребывая в должности практикантов, мы не имели вполне определённых обязанностей. Для начала нас заставили стряхивать пыль с бумаг.

В тот памятный понедельник, когда мы рано утром явились в канцелярию, швейцар, или, как его именовал дон Хенаро, «мой привратник Хуан», в точности выполняя данную ему начальником инструкцию, привёл нас в небольшую комнату; стены её были сплошь, до самого потолка, заставлены штабелями палок. Здесь он сообщил, что нам надлежит перебрать и очистить от пыли весь этот склад бумаги, внимательно и со всем тщанием укладывая на прежнее место каждую снятую кипу. Он вручил нам жалкие останки двух метёлок из прутиков, в своё время, возможно, бывших перьями. Уходя, он оставил нас в состоянии более печальном и подавленном, чем настроение людей, свалившихся в глубокую яму.

Как только привратник повернулся к нам спиной, мы первым делом взглянули друг другу в глаза и опустили метёлки, которые схватили с такой решимостью минуту назад, готовясь к штурму и покорению бумажной крепости.

Мы долго стояли не шевелясь и как дураки смотрели друг на друга.

Первым нарушил молчание я:

— Это и есть самая высокая должность?

Вместо ответа мой дядя протянул руку к первой папке и сделал первый взмах метёлкой. Следуя его примеру, я достал другую папку с другого края и с остервенением взялся за дело.

Дядина метёлка мелькала с такой же быстротой, как и моя. Всякий раз, вытаскивая несколько папок, мы видели в образовавшемся отверстии за первым рядом папок второй, за вторым — третий, за ним следующий, за следующим ещё один, и так далее. Но мы не падали духом и собирались дней за десять — двенадцать управиться с работой. Тогда мы пойдём к дону Хенаро и скажем:

— На бумагах нет больше ни пылинки.

И он, довольный нашей расторопностью, наверняка переведёт нас на более высокую и прибыльную должность.

Тучи пыли заполнили комнату, на полу, уступая натиску наших метёлок, росли кипы бумаг. Между дядей и мною завязалось безмолвное упорное соревнование. Мы то и дело отрывались от работы, чтобы украдкой взглянуть, как продвигаются дела у соперника; отстающий удваивал, рвение, стараясь догнать того, кто оказался впереди. Разыгрался настоящий бой, яростное молчаливое сражение. Мы казались себе по меньшей мере циклопами, которые разрушают огромные стены.

Наступила минута, когда удары метёлок, шуршание бумаги, глухой стук папок, похожий на отдалённую канонаду, паше беспрестанное чихание (пыль, набившаяся в кос, не давала нам, самозабвенно исполнявшим роль практикантов, спокойно сделать хотя бы один вдох) — всё это неописуемое нагромождение звуков составило более чем странную симфонию.

В этот миг в дверях неожиданно появилась фигура весьма пожилого сеньора.

— Что это такое? Что за дьяволы объявились здесь? Кто разрешил вам рыться в моих бумагах?

Он топал и кричал так усердно, что на шум сбежалось множество народу. Дядя задрожал от страха, я тоже, но не так сильно.

— Эй, болваны! Сейчас же отвечайте, кто послал вас сюда.

— Но, сеньор, — ни жив ни мёртв отозвался дядя, — так велел дон Хенаро.

Ответ дяди заметно умерил пыл нетерпеливого старца. Тем не менее он крикнул:

— Эй, Хуан, позовите дона Хенаро! Бегите за ним, летите во весь дух.

Вскоре пришёл дон Хенаро, и с нервного сеньора слетела спесь.

— Ваше превосходительство, — сказал он тоном подчинённого, обращающегося к начальнику. — В установленный час я, как всегда, явился на службу, но не мог приступить к своим обязанностям. Ваша милость видит почему. Всё это натворили вот эти двое, и, как они говорят, с разрешения вашего превосходительства.

Дон Хенаро ответил, что он действительно прислал нас сюда, но мы, вероятно, необычайно тупы, раз не поняли его приказа. Нам было велено почистить здесь, но никто не давал права устраивать подобный кавардак. Поэтому сейчас нам придётся расставить папки в прежнем порядке и подобру-поздорову убраться подальше, так как более неудачного начала практики нельзя и придумать. Крепко пожав старикашке руку, назвав его несколько раз достопочтенным доном Бенигно и уверив, что он — самый любимый из всех его, дона Хенаро, подчинённых, наш родственник удалился.