Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

- Ну и переполошила же ты нас, моя милочка!

Мадзя расплакалась, а вслед за нею расплакались мать, няня и кухарка.

- Ну-ну! - прикрикнул майор. - Завело бабье музыку! Нечего тут с ними валандаться! Дай-ка шахматы, доктор.

- Право, не знаю, хорошо ли так вот сразу? - заметил ксендз.

- Что вы, что вы, пожалуйста! - воскликнула мать Мадзи. - Ведь вы несколько недель не играли.

- Ну, если так, - сказал ксендз, - то позволю себе напомнить, что моя очередь играть первую партию с майором.

- Нет, уж простите! - вмешался заседатель.

- Ксендз прав, - прервал его майор.

И они ушли в кабинет доктора, откуда через минуту послышался стук шахмат, посыпавшихся на стол, и пронзительный голос майора, который настаивал на том, что он должен играть белыми.

- Бросим жребий, дорогой майор, бросим жребий, - упирался ксендз.

- Жребий только дуракам помогает! Никаких жребиев! Вчера вы играли белыми! - кричал майор с такой яростью, точно ксендз посягал на его честь или кошелек.

Садовая калитка снова отворилась, и с улицы донеслись голоса.

- Люцусь, ты не проедешь! О, боже! - простонал женский голос.

- Мы столько раз проезжали, сестрица, - возразил мужской голос.

- Ах, боже мой! Люцусь!

- Фигуры не ставят на четыре клетки, а только на одну! - крикнул майор.

- Ну, чего вы опять! - вскипятился ксендз.

В калитке появилась странная группа. На коляске для паралитиков, с зонтиком в одной руке и корзиной цветов в другой, въехала тощая желтая дама в черном атласном платье, вся увешанная ювелирными изделиями. На шее у нее была золотая цепь и сапфирная брошь, у пояса огромные золотые часы, а на руках по два золотых браслета. Коляску катил известный уже Мадзе пан Круковский, у которого из глаза то и дело выпадал монокль.

При виде этой пары молодой человек с усиками торчком внезапно ретировался в гостиную, а оттуда в комнату к шахматистам. Тем временем коляска въехала в сад, и дама уже рассматривала Мадзю в лорнет с золотой ручкой.

- Ах, какая гостья, какая гостья! - воскликнула докторша и бросилась встречать даму в коляске.

Коляска остановилась около Мадзи, пан Круковский с изысканным поклоном вручил выздоравливающей корзину, полную ландышей и фиалок.

- О, как я счастлив, видя вас здоровой! - сказал пан Круковский и нежно поцеловал Мадзе руку.

- Хороша, хороша! - говорила дама в коляске, гримасничая и лорнируя Мадзю. - Мне следовало подождать, пока вы сами ко мне придете, панна... панна...

- Магдалена... - подсказал Круковский.

- Но Людвик так приставал, все время только о вас и говорил...

- Сестрица! - простонал пан Людвик.

- Разве я не говорю, что она хороша? - прервала его нетерпеливая сестра. - Личико в стиле... в стиле...

- Рафаэля, - прошептал брат.

- Мурильо, - поправила его сестра. - Но и она надоест тебе, как все прочие...

- Сестрица! - вспыхнул брат, но на него бросили такой убийственный взгляд, что он сбежал в комнату к шахматистам.

- У вас был тиф? - начала дама, играя лорнетом. - Это тяжелая болезнь, но разве ее можно сравнить с моей? Вот уже шесть лет я шагу не могу ступить без посторонней помощи, болезнь приковала меня к месту, я завишу от прихоти людей. Если бы не ваш отец, я, быть может, совсем не владела бы членами, быть может, даже умерла, что, как я полагаю, никого особенно не огорчило бы. Пани докторша, не могу ли я попросить у вас стакан воды с капелькой красного вина?

- Может, содовой? - спросила матушка Мадзи.

- Ну, что ж, пожалуй! - вздохнула дама. Когда они остались с Мадзей одни, дама сказала:

- А не пойти ли нам под тот каштан?

Несмотря на слабость, Мадзя покатила коляску под каштан.

- Присядьте около меня, возьмите стул, - расслабленным голосом говорила дама. - Давайте познакомимся поближе, прежде чем... Ой!..

Это мимо коляски пролетел и ударился оземь камень.

"Опять рушится дом!" - подумала Мадзя, поглядывая на солнце, которое действительно показывало время полдника.

Другой камешек пролетел между ветвями каштана.

- Боже, они убьют меня! - крикнула парализованная дама.

Мадзя охватила руками ее голову и заслонила гостью собственным телом.

- Что это значит? Ах, какой ужас! - кричала дама.

Третий камешек ударился о крышу, с грохотом скатился на грядку клубники, и - в это мгновение совершилось чудо. Парализованная дама, с силой оттолкнув Мадзю, сама выпрыгнула из коляски и опрометью бросилась в гостиную, крича в истошный голос:

- Люцусь! Доктор! Убивают!

В это самое время с улицы донесся детский плач и крик того самого мужчины, который преподнес Мадзе коробку английских конфет: