Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

- Ага! Ты у меня в руках, осел!

Если бы на площади уездного города Иксинова произошло извержение вулкана, в доме доктора не царило бы такое смятение, как после этого и впрямь чрезвычайного происшествия. В мгновение ока хозяин с хозяйкой, прислуга и даже гости, игравшие в шахматы, очутились в гостиной около парализованной дамы, которая, оправившись от внезапного испуга, схватила Мадзю в объятия и кричала:

- Смотрите, господа! Смотри, Люцусь! Вот героиня! Собственной грудью она заслонила меня, благодаря ей я снова владею ногами! Люцусь, - прибавила она, хватая Круковского за руку, - она или никто, понял? На этот раз это я тебе говорю!

- Вы ранены, сударыня? - вскричал майор, ринувшись с огромной трубкой к больной даме.

- Напротив, исцелена! - ответила докторша. - Сама поднялась с коляски и прибежала сюда из сада.

- Она всегда была здорова. Ох, уж эти мне бабы! - сердито сказал майор.

- А вы говорите, что чудес не бывает! - вмешался ксендз. - Вот чудо, которое совершилось у вас на глазах, неверный, - продолжал он, стукая пальцем по голове чудесно исцеленной дамы.

- Э, что вы, ксендз, болтаете! - возразил майор, окутавшись клубами дыма. - Ну, пошли за работу.

- Ступайте, ступайте, - сказал доктор, подавая даме руку. - Сударь, ну-ка возьмите сестру с другой стороны, - обратился он к Круковскому.

В эту минуту в гостиную вошел молодой человек с усиками торчком, ведя за ухо мальчишку, который орал в истошный голос.

- Вот он! - говорил энергический молодой человек. - Сын фельдшера Фляйшмана, осел этакий! За то, что наш почтенный доктор не позволяет пускать кровь мужикам, этот клоп бросает в сад камни.

- Я не за это, - плакал мальчишка. - Я во флюгер на крыше... Я всегда попадал во флюгер! Это другие мальчишки швыряли в сад!

Доктор взял мальчика за подбородок, посмотрел ему в глаза и, покачав головой, сказал:

- Ах, Фляйшманчик! Ну, не реви, ступай домой, а своим друзьям скажи, чтобы не бросали камни в сад, не то я заставлю пособрать их.

- Ладно, пан доктор.

- А мы пойдем гулять, - обратился доктор к удивленной даме. - Пан Круковский, прошу, только попроворней... Раз, два!

- Я не могу! Меня убьют! Ах, я опять не владею ногами! - стонала дама, семеня между доктором и братом, которые пустились вперед крупной рысью.

- Почтенный доктор слишком снисходителен, - говорил молодой человек матушке Мадзи. - За такую шалость Фляйшмана следовало высечь.

- За что? - удивилась Мадзя. - Ведь эти камни исцелили тяжелобольную.

- Тоже мне больная! - пожал плечами молодой человек. - Да она покрепче нас с вами. Позвольте представиться: Ментлевич, - поклонился он, - держу посредническую контору. Всем обязан только себе: у меня нет богатой сестры, которая содержала бы меня и платила за меня долги...

- Сударь, сударь, ну, что это вы говорите? - вмешалась огорченная докторша, услышав, что молодой человек кинул камешек в огород Круковского, и догадываясь, чем вызвана такая неприязнь.

- Только себе, даю слово, только себе, - продолжал пан Ментлевич. Сказал, что получу образование, и получил...

Докторша тихо вздохнула.

- Сказал, что уйду из управы, и ушел, сказал, что сделаю состояние, и делаю. Уж если я, сударыня, что решу, непременно сделаю. Я умею быть терпеливым...

Мадзя побледнела и оперлась на стул; увидев это, мать извинилась перед Ментлевичем и повела дочь в комнаты.

- Круковский человек очень милый, хороший человек, - говорила она Мадзе. - Любезный, деликатный. Он тебе понравится, когда ты поближе с ним познакомишься.

Но Мадзя была так утомлена, что в эту минуту ей были безразличны и Ментлевич, и Круковский, и даже чудесно исцеленная дама.

Тем временем экс-паралитичка, влекомая доктором и братом, обошла несколько раз сад и призналась, что может ходить. Когда ее освободили от упражнений по ходьбе, она самостоятельно вошла в гостиную, упала на диван и стала расточать похвалы Мадзе, которой она, мол, обязана жизнью и здоровьем. Пан Круковский внимал этим похвалам с восторгом, а пан Ментлевич с кислой миной. Когда докторша вернулась от дочери и экс-паралитичка стала что-то вполголоса ей говорить, показывая золотым лорнетом на брата, смущенный пан Круковский удалился в комнату к шахматистам, а пан Ментлевич, не прощаясь, ушел через сад в город.

Он чего-то так был зол, что, выйдя за калитку, тут же надрал уши двум мальчуганам, которые сквозь щели в заборе заглядывали в сад доктора.

Глава третья

Первый проект

Мадзя быстро выздоравливала. В середине мая она даже раза два вышла в город за покупками. Однажды мать напомнила ей, что завтра воскресенье и следует возблагодарить создателя за ниспосланные милости.