Болеслав Прус - Кукла

Она приветствовала скрипача румянцем и взглядом, полным неописуемого восхищения. Как раз в эту минуту пригласили к столу; маэстро тотчас подал ей руку и повел в столовую. Они прошли мимо Вокульского почти вплотную, Молинари даже задел его локтем, но оба были так поглощены друг другом, что панна Изабелла не заметила Вокульского. Потом они уселись вчетвером за столик - Шастальский с панной Жежуховской и Молинари с панной Изабеллой, и видно было, что им очень уютно.

Вокульскому опять показалось, что с глаз его спадает пелена, за которой он видит совсем иной мир и иную панну Изабеллу. Но в тот же миг он ощутил нестерпимую боль в груди; в голове у него помутилось, нервы были неимоверно напряжены. Испугавшись за свой рассудок, он поспешно вышел в переднюю, а оттуда на улицу.

- Боже милосердный! - шептал он. - Сними же с меня это проклятье!

В нескольких шагах от Молинари, у миниатюрного столика, сидели Вонсовская и Охоцкий.

- Моя кузина решительно перестает мне нравиться, - сказал Охоцкий, глядя на панну Изабеллу. - Вы видите?

- Уже час я смотрю на нее, - отвечала Вонсовская. - Но, кажется, и Вокульский что-то заметил, потому что даже переменился в лице. Жаль мне его.

- О, за Вокульского можете не беспокоиться. Правда, сейчас он побежден, но когда наконец прозреет... Такого веером не убьешь.

- Тогда может произойти трагедия...

- Никакой, - возразил Охоцкий. - Люди сильных страстей опасны, когда у них ничего нет в резерве...

- Вы имеете в виду эту... как ее... пани Ста... Стар...

- Боже упаси, там ничего нет и никогда не было. К тому же для влюбленного мужчины другая женщина не является резервом.

- Так что же?

- Вокульский - человек незаурядного ума, и ему известно замечательное изобретение, осуществление которого могло бы перевернуть весь мир.

- Вам оно тоже известно?

- Я знаю, в чем его сущность, и видел доказательство его существования, но не знаю подробностей. Клянусь, - воскликнул Охоцкий, воодушевляясь, ради подобного дела можно пожертвовать даже десятком возлюбленных!

- Значит, вы и мною пожертвовали бы, неблагодарный?

- А разве вы моя возлюбленная?.. Я ведь не лунатик.

- Но вы меня любите.

- Может, еще скажете - как Вокульский Изабеллу?.. И не собираюсь... Хотя в любой момент готов...

- В любой момент вы готовы на грубость. Но... тем лучше, если вы не любите меня.

- И даже догадываюсь почему. Вы неравнодушны к Вокульскому.

Вонсовская вспыхнула; она так смешалась, что уронила на пол веер. Охоцкий поднял его.

- Я не хочу разыгрывать перед вами комедию, несносное вы существо! ответила она, помолчав. - Он и в самом деле не безразличен мне, и потому... я стараюсь всеми силами, чтобы он добился Беллы, раз уж... этот безумец любит ее.

- Клянусь, среди всех знакомых мне дам вы единственная женщина, которая чего-нибудь стоит... Но довольно об этом... С тех пор как я узнал, что Вокульский любит Беллу (а как он ее любит!), моя кузина производит на меня странное впечатление. Раньше я считал ее необычайно интересной, а сейчас она кажется мне пошлой, раньше - возвышенной, сейчас - ничтожной... Правда, так кажется мне только минутами, причем спешу оговориться, что могу ошибаться.

Вонсовская улыбнулась.

- Говорят, когда мужчина смотрит на женщину, дьявол надевает ему розовые очки.

- Но иногда и снимает их.

- Что бывает довольно мучительно. Знаете что, - прибавила Вонсовская, поскольку мы с вами почти родня, давайте перейдем на "ты"...

- Нет уж, спасибо.

- Почему?

- Я не собираюсь быть вашим поклонником.

- Я предлагаю вам дружбу.

- Вот именно. Это мостик, по которому...

В эту минуту панна Изабелла порывисто поднялась со своего места и подошла к ним; она была взволнована и возмущена.

- Ты покидаешь маэстро? - спросила ее Вонсовская.

- Это просто наглец! - ответила панна Изабелла голосом, в котором слышался гнев.

- Очень рад, кузина, что вы так быстро раскусили этого полишинеля, заметил Охоцкий. - Не угодно ли посидеть с нами?

Но панна Изабелла, бросив на него уничтожающий взгляд, заговорила с Мальборгом, который как раз подошел к ней, и удалилась в зал.

В дверях она глянула из-за веера на Молинари, который весело беседовал с панной Жежуховской.

- Мне кажется, любезный пан Охоцкий, что вы скорее станете нашим Коперником, чем научитесь осторожности, - сказала Вонсовская. - Как можно при Изабелле называть этого господина полишинелем?

- Да ведь она сама назвала его наглецом!

- И все же она интересуется им.