Болеслав Прус - Кукла

- Не понимаю я вас.

- Сейчас поймете, - продолжал доктор со все большим жаром. - Возьмите семейство Ленцких. Что они делали? Проматывали свои богатства: проматывал дед, отец и, разумеется, сын, у которого под конец осталось тридцать тысяч, спасенных благодаря Вокульскому, ну, и - красавица дочь на покрытие недостачи.

А что тем временем делали Шлангбаумы? Сколачивали деньгу. Сколачивали и дед и отец, так что сын, еще недавно скромный приказчик, через год будет заправилой в нашей торговле. И они сознают это, недаром старый Шлангбаум еще в декабре сочинил шараду:

Первое - по-немецки змея,

Второе - растение значит,

А целое - вверх быстро скачет,

и тут же объяснил мне, что это - "Шланг-Баум"*. Шарада дрянная, зато работают они хорошо! - со смехом прибавил доктор.

______________

* Шланге (Schlange) - змея, баум (Baum) - дерево (нем.)

Жецкий понурил голову, а Шуман продолжал:

- Возьмите князя: что он делает? Причитает над "несчастной отчизной", только с него и возьмешь. А барон Кшешовский? Старается вытянуть побольше денег у жены. А барон Дальский? Терзается от страха, как бы супруга ему не изменила. Пан Марушевич рыщет, где бы подзанять денег, а если не удается занять, попросту жульничает, а пан Старский не отходит от постели умирающей бабки, чтобы подсунуть ей завещание, составленное в его пользу.

Остальные господа дворяне - и покрупнее и помельче, - должно быть, почуяли, что все предприятие Вокульского перейдет в руки Шлангбаума, и уже ездят к нему с визитами. Невдомек им, бедняжкам, что он урежет их прибыли по меньшей мере на пять процентов... А самый умный из них, Охоцкий, вместо того чтобы пустить в эксплуатацию электрические лампы своей системы, носится с мыслью о летательных машинах. Да, да... мне кажется, он уже несколько дней совещается на этот счет с Вокульским. Рыбак рыбака видит издалека, а мечтатель - мечтателя...

- Ну, уж Стаху, надеюсь, вы ничего не поставите в упрек, - нетерпеливо перебил его Жецкий.

- Ничего; не говоря, конечно, о том, что он никогда не держался одного дела и всю жизнь гонялся за химерами. Был официантом - захотелось ему в ученые; только было начал учиться - стал метить в герои. Даже разбогател он не потому, что был купцом, а потому, что по уши влюбился в панну Ленцкую. Так и сейчас, приблизившись к цели (что, впрочем, еще бабушка надвое сказала), он уже ведет переговоры с Охоцким... Ей-богу, не понимаю: о чем может беседовать финансист с таким Охоцким?.. Лунатики!

Жецкий щипал себя за ногу, чтобы не наговорить доктору грубостей.

- Заметьте, - сказал он, помолчав, - я пришел к вам по делу, которое касается не только Вокульского, но и женщины... женщины, доктор, а против них-то уж вы, верно, ничего не скажете.

- Ваши женщины не лучше ваших мужчин. Через десять лет Вокульский мог бы стать миллионером и крупной силой в стране, но дернуло его связать свою судьбу с панной Ленцкой - и он продал великолепный доходный магазин, несомненно бросит не менее доходное торговое общество, а затем пустит на ветер все состояние. Или вот Охоцкий... Другой на его месте давно бы занялся электрическим освещением, раз уж ему удалось сделать изобретение, а он разгуливает по Варшаве с хорошенькой пани Вонсовской - барынькой, для которой ловкий танцор куда интереснее самого гениального изобретателя.

Иначе поступил бы еврей. Электротехник нашел бы себе женщину, которая сидела бы с ним в лаборатории или торговала бы электрическими приборами. А финансист, как Вокульский, не стал бы влюбляться очертя голову, а искал бы богатую невесту. На худой конец даже взял бы бедную и красивую, но в таком случае пустил бы в оборот ее обаяние. Она устраивала бы светские приемы, прельщала бы гостей, улыбалась богатым, флиртовала бы с влиятельными лицами - словом, всеми мерами способствовала бы процветанию фирмы, а не ее краху.

- И об этом вы судили иначе полгода назад, - заметил Жецкий.

- Не полгода, а десять лет тому назад. Тогда я даже травился после смерти невесты, но это только лишний довод против вашей системы. Сейчас меня мороз по коже подирает, как подумаю, что я мог так бессмысленно умереть или жениться на женщине, которая разорила бы меня.

Жецкий встал.

- Итак, - спросил он, - теперь ваш идеал Шлангбаум?

- Идеал - нет, но это стоящий человек.

- Который выносит из магазина бухгалтерские книги...

- Это его право. Как-никак, а с июля он там будет хозяином.

- А пока что развращает приказчиков, будущих своих подчиненных?

- Он их всех выгонит...