Болеслав Прус - Кукла

- Довольны ли вы, сударыня, своими соседями?

- Смотря какими, - ответила пани Мисевичова.

- Конечно, вполне довольны, - поспешила сказать пани Ставская. При этом она взглянула на Вокульского и опять покраснела.

- А пани Кшешовская тоже приятная соседка? - спросил Вокульский.

- Ох, сударь! - воскликнула пани Мисевичова и подняла палец.

- Баронесса несчастна, - перебила ее пани Ставская. - Она потеряла дочку...

Говоря это, она теребила край платочка, и ее чудные ресницы затрепетали, словно она хотела взглянуть... отнюдь не на меня. Но, должно быть, веки ее сделались тяжелее свинца, и она только все сильней заливалась румянцем и принимала все более строгий вид, как будто кто-то из нас обидел ее.

- А что за человек пан Марушевич? - продолжал Вокульский, точно не замечая обеих дам.

- Шалопай, ветрогон, - живо ответила старушка.

- Что вы, маменька, он просто оригинал, - поправила дочь. При этом она так широко раскрыла глаза и зрачки у нее стали такие большие, каких я прежде никогда не видел.

- А студенты, кажется, очень развязно себя держат. - сказал Вокульский, глядя на пианино.

- Известное дело, молодежь! - возразила пани Мисевичова и громко высморкалась.

- Посмотри, Элюня, у тебя бант развязался, - сказала пани Ставская и наклонилась к дочке, может быть затем, чтобы скрыть свое смущение при упоминании о распущенности студентов.

Этот разговор начал меня раздражать. В самом деле, надо быть тупицей или невежей, чтобы такую прелестную женщину расспрашивать о соседях! Я перестал его слушать и машинально стал смотреть во двор.

И вот что я увидел... В одном из окон Марушевича отогнулся уголок шторы, и сквозь щель сбоку можно было заметить какую-то фигуру.

"Почтенный пан Марушевич шпионит за нами!" - подумал я.

Перевожу взгляд в третий этаж главного здания... Вот так сюрприз! В крайней комнате пани Кшешовской обе форточки открыты настежь, а в глубине стоит сама баронесса, направив бинокль на квартиру пани Ставской.

"Как господь не покарает эту ведьму!" - мысленно сказал я, не сомневаясь, что это подглядывание неминуемо приведет к какой-нибудь каверзной истории.

Молитва моя была услышана. Над головой интриганки уже нависла божья кара - в виде селедки, торчавшей из форточки четвертого этажа. Селедку держала некая таинственная рука в синем рукаве с галуном, а из форточки поминутно выглядывало чье-то исхудалое, злорадно улыбающееся лицо.

Даже не обладая моей проницательностью, нетрудно было сообразить, что это один из наших должников-студентов, который только и ждет появления в форточке баронессы, чтобы запустить в нее селедкой.

Но баронесса была осторожна, и тощий студентик изнывал от скуки. Он перекладывал орудие божьего гнева из одной руки в другую и, вероятно, чтобы скоротать время, строил весьма неприличные гримасы девушкам из парижской прачечной.

Я как раз подумал о том, что покушение на баронессу, наверное, окончится неудачей, когда Вокульский встал и начал прощаться.

- Так скоро, господа, - тихонько проговорила пани Ставская и страшно сконфузилась.

- Милости просим, господа... почаще к нам, - прибавила пани Мисевичова.

Но мой олух и не подумал в ответ просить, чтобы ему разрешили бывать ежедневно или даже столоваться у них (я на его месте непременно сказал бы это); вместо того - чудак этакий! - он поинтересовался, не нуждается ли квартира в ремонте.

- О, все, что нужно было, уже устроил нам почтенный пан Жецкий, ответила пани Мисевичова, обернувшись ко мне с ласковой улыбкой. (Откровенно говоря, я не люблю, когда мне так улыбаются дамы в известном возрасте.)

В кухне Стах на минутку остановился и, по-видимому, раздраженный запахом капусты, сказал мне:

- Надо бы тут установить вентилятор, что ли...

На лестнице я уже не сдержался и воскликнул:

- Приходил бы почаще, тогда и знал бы, какие улучшения надо провести в доме. Да что ж, тебе дела нет ни до собственного дома, ни даже до такой обворожительной женщины!

Вокульский остановился у выхода и, глядя на водосточную трубу, пробормотал:

- Ха... если бы мы встретились раньше, я, может быть, женился бы на ней.

Услышав это, я испытал странное чуство: и обрадовался, и в то же время меня словно что-то кольнуло в сердце.

- А теперь ты уже не женишься? - спросил я.

- Кто знает? Может, и женюсь... только не на ней.

При этих словах я испытал чуство еще более странное. Жаль мне было, что пани Ставской не достанется такой муж, как Стах, и в то же время словно огромная тяжесть свалилась у меня с плеч.