Болеслав Прус - Кукла

Между соснами изредка мелькал то красный лиф пани Вонсовской, то белая накидка панны Эвелины. На одном из перекрестков Вокульский хотел было свернуть в сторону, но панна Изабелла остановила его:

- Нет, нет! Не надо идти туда, мы потеряем из виду нашу компанию, а мне нравится лес, только когда я вижу людей. Вот сейчас он мне понятен... Посмотрите... Правда, та часть похожа на огромный костел? Ряды сосен - это колонны, тут боковой неф, а там главный алтарь... Видите, видите?.. А теперь между ветвей показалось солнце, словно в готическом окне... Как разнообразен здесь пейзаж! Теперь перед нами дамский будуар, а эти маленькие кустики точно пуфы. Даже зеркало есть - осталось от позавчерашнего дождя... А это улица, правда? Немножко кривая, но все же улица... А там торговые ряды, площадь... вы видите все это?

- Вижу, когда вы мне показываете, - улыбнулся Вокульский. - Но все же нужно обладать очень поэтическим воображением, чтобы уловить это сходство.

- Неужели? А мне всегда казалось, что я - олицетворение прозы.

- Может быть, вы еще не имели случая обнаружить все свои качества, ответил Вокульский и недовольно нахмурился, заметив приближавшуюся к ним панну Фелицию.

- Как, вы не собираете грибов? - удивилась молодая девушка. - Чудные рыжики, и такое их множество, что нам не хватит лукошек; придется, наверное, сыпать прямо в бричку. Дать тебе лукошко, Белла?

- Нет, спасибо.

- А вам, сударь?

- Вряд ли я сумею отличить рыжик от мухомора, - ответил Вокульский.

- Вот это мило! - воскликнула панна Фелиция. - Не ожидала я от вас такого ответа. Я расскажу бабушке и попрошу, чтобы она запретила нашим кавалерам есть грибы, во всяком случае те, которые я собирала.

Она кивнула им и отошла.

- Феля обиделась на вас, - сказала панна Изабелла. - Нехорошо... она к вам так расположена.

- Панна Фелиция любит собирать грибы, а я предпочитаю слушать ваши рассказы о лесе.

- Весьма польщена, - ответила панна Изабелла, слегка покраснев. - Но я уверена, что вам скоро наскучат мои рассказы. По-моему, лес не всегда хорош, иногда он страшен. Не будь здесь людей, я, наверное, не увидела бы ни улиц, ни костелов, ни будуаров. Когда я одна, лес меня пугает. Он перестает быть декорацией и становится чем-то непонятным и грозным. Птичьи голоса звучат дико, словно вдруг кто-то вскрикивает от боли или смеется надо мной, попавшей в это царство чудовищ... Каждое дерево кажется мне тогда живым существом, которое хочет схватить меня и задушить; каждая травка предательски опутывает мне ноги, чтобы уже не выпустить отсюда... А виной всему кузен Юлиан: это он толковал мне, будто природа создана вовсе не для того, чтобы служить человеку... По его теории, все это - живое и живет для себя...

- Он прав, - тихо сказал Вокульский.

- Как, и вы в это верите? Значит, по-вашему, лес не предназначен на пользу людям, а у него есть какие-то свои цели, как и у нас?

- Я бывал в дремучих лесах, где редко ступала нога человека, а между тем растительность там богаче, чем здесь.

- Ах, не говорите! Это умаляет ценность человека и противоречит священному писанию. Ведь бог дал людям землю, чтобы они селились на ней, а растения и животных создал им на пользу.

- Короче говоря, вы полагаете, что природа должна служить людям, а люди - привилегированным, аристократическим классам? Нет, сударыня. И природа и люди живут для себя, а властвовать над ними вправе лишь те, кто сильней других и больше работает. Сила и труд - вот единственные привилегии в этом мире. Нередко поэтому тысячелетние деревья падают под ударами топора выскочек-колонистов, и никакого переворота это в природе не вызывает. Сила и труд, сударыня, а не титул и не происхождение... Панна Изабелла была раздражена.

- Здесь, сударь, вы можете говорить мне все, что вам вздумается, здесь я всему поверю, потому что кругом я вижу только ваших союзников.

- Неужели они никогда не станут и вашими союзниками?

- Не знаю... возможно... Я так часто слышу теперь о них, что когда-нибудь, пожалуй, еще уверую в их могущество.

Они вышли на полянку, вокруг которой сомкнулись холмы с наклонно растущими соснами. Панна Изабелла села на пень, а Вокульский опустился на траву неподалеку от нее. В этот момент на опушке показались Вонсовская и Старский.

- Не хочешь ли, Белла, забрать у меня этого кавалера? - крикнула вдовушка.

- Я протестую! - возразил Старский. - Панна Изабелла вполне довольна своим спутником, а я - моей спутницей...

- Это правда, Белла?

- Правда, правда! - закричал Старский.