Болеслав Прус - Кукла

В одну из таких минут ему подумалось, что, прикажи она броситься в воду и умереть, он умер бы, благословляя ее.

Когда они гуляли по парку, катались на лодке, - всякий раз, когда они бывали вдвоем, его охватывало ощущение беспредельного покоя; казалось, будто его душа и вся земля от края до края погружались в сказочную тишину, в которой даже громыхание телеги, собачий лай или шелест ветвей звучали изумительно прекрасной мелодией. Он не ощущал земли под ногами, он плыл по океану мистического упоения, свободный от мысли, от вожделения, от голода и жажды, наполненный одной любовью. Часы проносились как молнии, вспыхивающие и гаснущие на далеком небосклоне. Только что было утро - и вот уже полдень, уже вечер, и ночь, и сон, перемежаемый бдением и вздохами. Как несправедливо, думалось ему, поделены сутки: день - короткий, как мгновение ока, ночь - долгая, как вечные муки грешной души.

Однажды его позвала к себе председательша.

- Садись-ка, пан Станислав, - сказала она. - Что же, весело тебе здесь?

Вокульский вздрогнул, как будто очнувшись от сна.

- Мне? - переспросил он.

- Неужто скучаешь?

- За год такой скуки я отдал бы всю жизнь.

Старушка покачала головой.

- Так иногда кажется, - заметила она. - Не помню, кто это написал: "Человек счастливее всего, когда вокруг себя видит то, что носит в себе самом". А я говорю: "Не все ли равно, почему человек счастлив, лишь бы ему было хорошо!.." Не прогневаешься, если я тебя разбужу?

- Я слушаю вас, - ответил он, невольно бледнея.

Председательша пристально посмотрела на него и покачала головой.

- Да не пугайся, не дурными вестями я тебя разбужу, а самым простым вопросом. Подумал ты о сахарном заводе, который мне советуют здесь строить?

- Нет еще...

- Не к спеху. Но вот о дядюшке ты совсем позабыл. А он, бедняга, покоится неподалеку, в трех верстах отсюда, в Заславе... Не поехать ли вам всем туда завтра? Местность красивая, развалины замка... Вы могли бы приятно провести время и заодно договориться насчет надгробия... Знаешь, - прибавила старушка, вздохнув, - я раздумала... Не надо ломать тот камень возле замка. Пусть там и лежит. Только вели вырезать на нем стихи: "Везде, всегда с тобой я буду вместе..." Знаешь?

- О да, знаю...

- У замка бывает больше людей, чем на кладбище, там скорее прочтут надпись, и, может быть, кто-нибудь задумается о неминуемом конце всего земного, даже любви...

Вокульский ушел от председательши сильно расстроенный. "К чему она завела этот разговор?" - думал он. К счастью, ему встретилась панна Изабелла, направлявшаяся к пруду, и он позабыл обо всем.

На следующий день действительно поехали всей компанией в Заслав. Промелькнули леса, зеленые холмы, желтые песчаные обрывы. Места были живописные, погода прекрасная, но удрученный Вокульский ничего не замечал... Он уже не был наедине с панной Изабеллой, как накануне; он даже сидел не с нею, а против панны Фелиции; а главное... но нет, это ему просто померещилось, и он сам посмеялся над игрой своего воображения. А померещилось ему, будто Старский как-то странно посмотрел на панну Изабеллу, а та вспыхнула...

"Да глупости, - успокаивал себя Вокульский, - зачем ей меня обманывать? Ведь я ей даже не жених!"

Кое-как он отделался от своих страхов, и ему только было слегка неприятно, что Старский сидит рядом с панной Изабеллой. Так, самую малость...

"Не могу же я запретить ей садиться, с кем она хочет. И не стану унижаться до ревности, чувства как-никак подлого, которое чаще всего основывается на подозрении. Допустим даже, ей вздумалось бы полюбезничать со Старским, так не стала бы она делать этого на глазах у всех. Сумасшедший я!"

Через несколько часов они прибыли на место.

Заслав, некогда городок, а ныне жалкий поселок, расположен в низине и окружен топкими лугами. Все постройки, кроме костела и бывшей ратуши, одноэтажные, деревянные и очень ветхие. Посреди площади, вернее пустыря, заросшего бурьяном и изрытого ямами, виднеется огромная куча мусора, а также колодец под дырявым навесом, опирающимся на четыре прогнивших столба.

День был субботний, поэтому лавчонки стояли на запоре и на площади было безлюдно.

К югу, в версте или двух за городом, тянулась гряда холмов. На одном из них росли старые дубы, а на соседнем возвышались развалины замка в виде двух шестиугольных башен; на их крышах и в амбразурах буйно зеленела трава. Путешественники остановились на площади. Вокульский вышел из коляски, чтобы повидаться с ксендзом, а Старский принял на себя командование.