Болеслав Прус - Кукла

- Хозяин идет! - крикнул Лисецкий.

Жецкий, прикрыв от света глаза, взглянул на Вокульского. Клейн кивнул ему, не спускаясь с лесенки, а плачущий человек вдруг обернулся и с громким воплем повалился ему в ноги.

- Что случилось? - с удивлением спросил Вокульский, узнав старого инкассатора Обермана.

- Он потерял более четырехсот рублей, - жестко ответил Жецкий. Злоупотребления, конечно, не было, головою ручаюсь; однако фирма не может страдать, тем более что Оберман вложил в наше дело несколько сот рублей сбережений. Одно из двух, - с раздражением закончил Жецкий, - Оберман или вернет деньги, или лишится службы... Хорошо бы шли наши дела, если б все инкассаторы вели себя, как Оберман!..

- Я выплачу, сударь, - всхлипывая, говорил инкассатор, - все выплачу, только дайте мне рассрочку хоть на два года. Ведь пятьсот рублей, вложенные в ваше предприятие, - это все мое состояние. Мальчишка кончил школу и хочет учиться на доктора, да и старость уже не за горами... Одному богу известно да вам, сколько приходится работать, чтобы сколотить такие деньги... Мне пришлось бы второй раз жизнь прожить, чтобы снова собрать их...

Клейн и Лисецкий, оба уже в пальто, ожидали решения хозяина.

- Конечно, - подтвердил Вокульский, - фирма страдать не может. Оберман должен вернуть деньги.

- Слушаюсь, сударь, - шепнул несчастный.

Клейн и Лисецкий попрощались и вышли. Оберман, вздыхая, собирался тоже уйти. Однако, как только они остались втроем, Вокульский сказал:

- Оберман, ты заплатишь, а я дам тебе денег...

Инкассатор бросился ему в ноги.

- Погоди, погоди!.. - прервал Вокульский, поднимая его. - Если ты хоть словечком обмолвишься кому-нибудь о нашем уговоре, я заберу подаренную сумму - слышишь, Оберман? А то, пожалуй, все захотят терять деньги. Ну, ступай домой и помалкивай.

- Понимаю... Пошли вам господь всякого благополучия, - ответил инкассатор и вышел, с трудом скрывая свою радость.

- Уже послал, - сказал Вокульский, думая о панне Изабелле.

Жецкий был недоволен.

- Милый Стах, - заметил он, когда они остались одни, - ты уж лучше не вмешивайся в дела магазина. Я так и думал, что ты не заставишь его вернуть всю сумму, да я и сам бы не стал этого требовать. Но рублей сто в наказание следовало бы взыскать с этого ротозея. В конце концов черт с ним, можно бы и все ему простить, но недельки две надо бы подержать его в неизвестности. Иначе лучше уж сразу прикрыть лавочку.

Вокульский рассмеялся.

- Меня бы покарал господь бог, - ответил он, - если бы я в такой день кому-нибудь причинил зло.

- В какой день? - широко раскрыл глаза Жецкий.

- Неважно. Только сегодня я понял, что нужно быть добрым.

- Ты всегда был добр и даже слишком, - негодовал пан Игнаций. - Вот увидишь, к тебе люди никогда не будут так относиться.

- Уже относятся, - возразил Вокульский и протянул ему на прощание руку.

- Уже? - насмешливо повторил пан Игнаций. - Уже!.. Желаю тебе все же никогда не подвергать испытанию их чувства.

- Я и без испытаний знаю. Покойной ночи.

- Много ты знаешь!.. Посмотришь, что будет в трудную минуту... Покойной ночи, - ворчал старый приказчик, громко захлопывая ящик с бухгалтерскими книгами.

По дороге домой Вокульский думал:

"Надо наконец навестить Кшешовского... Завтра же пойду. Это в полном смысле слова порядочный человек... Извинился перед панной Изабеллой. Обязательно завтра поблагодарю его - и, черт побери, попытаюсь ему помочь. Правда, с таким бездельником и шалопаем будет трудненько... Что ж, все-таки попробую... Он извинился перед панной Изабеллой - я избавлю его от долгов..."

В эту минуту ощущение спокойствия и непоколебимой уверенности заглушило все остальные чувства в душе Вокульского, поэтому, вернувшись домой, он, не отвлекаясь мечтами (что с ним частенько бывало), принялся за работу. Он достал толстую тетрадь, уже на три четверти исписанную, потом книжку с польско-английскими упражнениями и принялся выписывать фразы, вполголоса произнося их и старательно подражая своему учителю, Вильяму Коллинзу. В короткие перерывы он думал о том, как завтра пойдет к Кшешовскому и как поможет ему выпутаться из долгов, а также об инкассаторе, которого спас от беды.

"Если благословения имеют какую-нибудь ценность, - говорил он себе, то весь капитал благословений Обермана вместе с процентами я уступаю ей..."

Потом он решил, что осчастливить одного человека - это недостаточно роскошный подарок для панны Изабеллы. Весь мир он осчастливить не в силах, но в ознаменование более короткого знакомства с панной Изабеллой следовало бы помочь хотя бы нескольким людям.