Уильям Шекспир - Два знатных родича

Твою ль я кровь пролью иль ты мою,

Ее источник общий. Меч мой смертью

Грозит тебе, а если суждено

Тебе меня убить, то я прощаю

Тебя, - и боги пусть тебя простят,

И если место есть, где души храбрых

Найдут покой, - туда да воспарит

Печальный дух убитого. Сражайся ж

Храбрей, кузен! Дай руку мне свою.

Аркит

Дай мне свою. В последний раз сжимаю

Как друг твою я руку, Паламон.

Паламон

Благодарю тебя.

Аркит

И если буду

Я побежден, то прокляни меня,

Как труса: только трус погибнуть может

В таком правдивом деле. Ну, прощай же,

В последний раз прощай!

Паламон

Прощай, кузен!

Они сражаются. За сценой раздаются звуки рогов.

Аркит

Кузен, безумье наше нас сгубило!

Паламон

Как?

Аркит

Это - герцог! Слышишь, - это он

Охотится! И если он застанет

Меня с тобой, - погибли оба мы!

О, ради чести и спасения ради,

В кусты опять укройся поскорее:

Еще найдем мы время умереть!

Кузен мой милый, если нас увидят,

Погибнешь ты за то, что из тюрьмы

Бежал, а я, - когда меня ты выдашь,

За то, что клятвы данной не сдержал.

Весь мир тогда осудит нас; все скажут,

Что спор наш благороден был, но средства,

К которым мы прибегли, были низки.

Паламон

Нет, нет, кузен! Я больше не хочу

Скрываться здесь; счастливый этот случай

Не упущу! Твою я вижу хитрость,

И цель твоя понятна для меня.

Кто оробел, тому да будет стыдно!

Ну, защищайся ж!

Аркит

Ты с ума сошел!

Паламон

Час этот - мой, и я извлечь намерен

Всю пользу из него. Что будет после,

Того боюсь я меньше, чем судьбы.

Я говорю тебе, кузен трусливый:

Эмилию люблю я! Для того

Убью тебя и все мои несчастья.

Аркит

Ну, будь что будет! Ты, кузен, увидишь,

Что умереть - мне столь же легкий труд,

Как говорить иль спать. Я опасаюсь

Лишь одного: что нас закон лишит

Возможности честь нашу обеспечить.

Ну, берегись!

Паламон

Сам берегись, Аркит!

Они сражаются. Снова раздаются звуки рогов. Входят Тезей, Ипполита, Эмилия,

Пиритой и свита.

Тезей

Что за глупцы, невежды и злодеи

Осмелились, нарушив мой закон,

Вступить здесь в битву в рыцарской одежде

Без разрешенья моего и даже

Без секундантов? Кастором клянусь я,

Что оба вы умрете!

Паламон

О, Тезей!

Сдержи ты это слово! Мы злодеи

Действительно: пренебрегли мы оба

Тобою и твоею добротой.

Я - Паламон; к тебе любви, конечно,

Я не питаю, так как убежал я

Из стен твоей тюрьмы; подумай только,

Какой преступник я! А он, - Аркит,

Изменник самый дерзкий, самый смелый

Из всех, в стране встречавшихся твоей,

И лживейший из всех друзей притворных.

Он был тобой помилован и изгнан,

Но, вопреки веленью твоему,

Остался здесь, и вот, переодетый,

Он за твоею следует сестрой,

Звездой из звезд, Эмилией прекрасной,

Которой я быть должен был слугой,

Затем, что первый я ее увидел

И сердцу дивный образ завещал.

Аркит же хочет дерзостно своею

Ее считать; за это вероломство

Его сюда к ответу я призвал,

В защиту прав любви моей высокой.

И если точно ты, как говорят,

Велик и добродетелен и всюду

С собой приносишь правды торжество,

То повели, чтоб мы опять сражались;

Тогда, Тезей, увидишь ты, что я

Дела такие совершу, что зависть

В самом тебе проснется. После ж битвы

Казни меня: готов я умереть.

Пиритой

Что за величье духа!

Тезей

Я дал клятву.

Аркит

Мы милости твоей, Тезей, не просим;

Настолько же легко мне умереть,

Как для тебя - приговорить нас к смерти.

Изменником кузен меня зовет;

На то отвечу: если есть измена

В любви, в служенье дивной красоте,

В том, что готов я за нее погибнуть,

В том, что сюда на битву я пришел,

Чтоб оправдать любовь ценою жизни,

И в том, что ей достойно я служил,

И в том, что я готов убить кузена,

Который это отрицает, - пусть

Тогда меня изменником считают:

Я буду рад! А если твой приказ

Нарушил я, - то посмотри, как дивно

Сестра твоя прекрасна, как велит

Непобедимо взор ее блестящий

Стремиться к ней, любовью к ней пылать!

Спроси ее: и если я изменник

В ее глазах, то пусть, как негодяй,

Умру и буду гнить без погребенья!

Паламон

Тезей, обоим милость ты окажешь,

Когда велишь обоих нас казнить.

Ты благороден, чист и безупречен,

Не слушай нас! Прошу и заклинаю

Тебя душой кузена твоего,

Чью доблестную память увенчали

Двенадцать славных подвигов, - вели