Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

Перевод Г. Богемского.

Вы знаете Риголетту? Если не знаете, я вас с ней познакомлю. Так вот, внешность у Риголетты такая, что при одном взгляде на эту девицу никто не мог удержаться от смеха: физиономия круглая и красная, как августовская луна, глаза навыкате, носик приплюснутый, рот до ушей, вроде того выреза, который продавцы делают на арбузах, чтобы показать, что они спелые. Волосы, густая грива жестких волос, всегда развевались так, словно ветер дул ей в лицо, а что до фигуры, то она напоминала перевязанную посередине подушку, но только с ногами — мощными и кривоватыми. Родители у нее торговали фруктами, у них была весьма процветающая лавка на Кампо ди Фьори, и дочь они воспитали как настоящую барышню. Риголетта никогда не сидела в лавке и вообще делала то, что делают все барышни, то есть целыми днями бездельничала. Вы можете подумать: мол, раз он так хорошо ее знает, то между ними наверняка, как говорится, что-то было. Абсолютно ничего: мы просто жили по соседству, были ровесники и вместе играли на улице дей Петтинари. Более того, когда нам обоим было лет по шестнадцать, Риголетта вздумала даже мне покровительствовать: то сунет апельсин или яблоко, взятые потихоньку из отцовских корзин, то даст пару сотенных, на которые я ходил в кино или покупал свои первые сигареты. Детские игрушки — во всяком случае, так считал я, про Риголетту этого, быть может, и нельзя было сказать: она вечно представляла себе все не таким, каково оно на самом деле, а таким, каким ей хотелось бы. Да-да, именно так — и все потому, что Риголетта обладала безудержным воображением. Я не раз готов был отдать все на свете, лишь бы влезть хоть на денек в ее шкуру, взглянуть на окружающее ее глазами. Кто знает, может, все представилось бы мне в искаженном виде — увеличенным, вытянутым в длину или в ширину, как в тех кривых зеркалах, у которых потешается народ в луна-парке. Ну так вот, казалось, Риголетта всегда под градусом. Только пьянела она не от вина, а от собственных фантазий.

Со временем я стал электромонтером, а потом поступил работать на киностудию и, постепенно разобравшись, что там к чему, сделался помощником оператора. Риголетту я встречал изредка, только когда попадал на виа дей Петтинари: теперь мы с ней превратились просто в знакомых, хотя я и продолжал испытывать к ней некоторую привязанность. Но как-то утром — я работал на студии «Витториачине», что за воротами Сан-Паоло, — ко мне вдруг подходит один мой дружок и с улыбочкой говорит:

— Эй, Джиджи, там тебя спрашивает какая-то красотка.

Сказать по правде, я почти что ему поверил: в молодости все мы падки на красивых женщин. Но у меня руки опустились, когда издали я увидел, что это Риголетта. Дело было в сентябре, стояла жара, и на ней было стянутое поясом белое плиссированное платье, еще больше подчеркивавшее грубость ее смуглой кожи. Обнаженные мускулистые руки, темные, покрытые пушком, словно ворсистая ткань, даже наводили на мысль, что перед вами переодетый мужчина. Я встретил ее не очень-то любезно.

— Эй, каким ветром тебя сюда занесло?

А она отвечает:

— Отойдем-ка в сторонку, мне надо тебе кое-что сказать.

Во дворе, между павильонами, высилось целое сооружение из папье-маше для какого-то фильма из древнеегипетской жизни: храм с ведущей к нему лестницей, колонны, а на месте капителей — множество рогатых бычьих голов. Мы с ней укрылись за одной из колонн, и она сразу же мне объявляет:

— Джиджи, я никогда тебя ни о чем не просила… но теперь ты должен оказать мне одну услугу.

— Какую же?

— Представь меня продюсеру Пароди.

— Зачем это?

— Мне сказали, что в фильме, который он собирается ставить, есть одна роль как раз для меня и на нее ищут актрису… Я уверена, если он со мной познакомится, то возьмет меня сниматься.

Сказать по правде, она так меня ошарашила, что я лишился дара речи.

А она не отстает.

— Эй, ты что, язык проглотил? Понял, что я сказала?

— Да, понял: ты хочешь сниматься в кино, — пробормотал я.

— Правильно… В самом деле, если это удается и не таким красивым, как я, то почему бы и мне не попробовать? Тем более у меня настоящий актерский талант!

— Ах, у тебя талант?!

— Ну конечно. Вот смотри, я даже принесла фотографии. Их сделал один фотограф, который снимает кинозвезд.

Она извлекла из сумочки десяток фотографий и продемонстрировала мне их одну за другой. Представьте: она позировала перед фотографом и одетой, и в купальном костюме, и во весь рост, и только анфас крупным планом. А на двух-трех снимках даже изображала, будто катается по ковру: волосы распущены по плечам, трагическое выражение лица, голову опустила на руку, грудью прижалась к полу, а в глазах тоска. Я просто остолбенел и, не зная, что делать, задумчиво так беру ее под руку и говорю: