Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Ни тело, ни самолет не были найдены, поэтому у нее еще оставалась надежда, хотя и слабая. Консуэло цеплялась за эту возможность, но в душе у нее было мрачное предчувствие. В Нью-Йорке стали ходить злые слухи: уж не дезертировал ли он? Консуэло не верит этим сплетням, но втайне думает, что ее муж укрылся в Ливии или где-то еще в деревне или в монастыре – в уединенном убежище, где может залечить свои раны и заново построить свою жизнь. Поскольку «тело и имущество» ее мужа не найдены, власти не могут объявить его мертвым. Из-за этого его авторские права заблокированы, и пока Консуэло не может получить от них никакого дохода. Поэтому она переезжает из квартиры, которую снимала у Греты Гарбо, в скромную квартиру-студию на Лексингтон-авеню, поступает в крупную сеть магазинов «Блумингдейл» на должность оформительницы витрин и снова начинает работать как художница. Она пишет красками, рисует, но в первую очередь занимается скульптурой. И ждет. Война кончается, а она снова остается одна. Ложные друзья на этот раз окончательно исчезли, однако некоторые из друзей ее поддерживают. Но она замыкается в своем одиночестве и горе. Консуэло оставила у себя Аннибала, пса породы мастиф, которого очень любил Антуан и с которым он весело играл на пляже Лонг-Айленда. Она становится более набожной, чем раньше, словно утрата мужа возродила в ней наивную религиозность южноамериканской женщины. «Верни его мне, Отец Небесный, умоляю Тебя, соверши чудо», – просит она Бога. Она не хочет смириться с очевидным. Она даже посылает папе римскому письмо с просьбой вступиться за нее и потребовать международного расследования, которое точно выяснит обстоятельства исчезновения ее мужа. Она сильней, чем когда-либо, верит в те невидимые силы, с которыми когда-то беседовала, чтобы позабавить своих друзей и очаровать их невероятными фантастическими рассказами. Консуэло верит в тайные нити, соединяющие мужчину и женщину такой любовью, о которой потом сочиняют легенды. Она хорошо запомнила советы, которые ей давали Дали и Пикассо, и пишет красками яркими, как она сама. Но теперь ее красные, зеленые и синие тона стали гуще и глубже, в них больше трагизма. Кроме того, она заново обдумывает свою любовь к Сент-Экзюпери. Она вычищает из этой любви все помехи, словно катышки и узелки с ткани, словно резинкой стирает все разногласия. Остается лишь не имеющая себе равных страсть, которая удерживала их вместе. Консуэло почти по-детски утешает себя в горе. Она снова и снова просит Бога: «Дай мне руку» [163]– и вспоминает, как Антуан, «ее» Тонио, говорил ей: чтобы роза была красивой, нужен садовник, который бы занимался розой, ухаживал за ней, поливал ее. Но что она может сказать теперь? Только это: «Сегодня тебя больше нет здесь, и твоя роза вянет без своего садовнка» [164]. Через пять месяцев после исчезновения Антуана она по-прежнему безутешна. Ненадолго покидает Нью-Йорк и укрывается в Кембридже, у своего друга по Гарвардскому университету, Джорджо де Сантилланы, который был другом обоих супругов. С ним она говорит на своем родном испанском языке. Гостя у него, она находит время писать новые письма Антуану, в которых подробно рассказывает мужу обо всем, что сделала, о живописи, о пианино, о том, как переписывает «Маленького принца», словно его герой стал их ребенком.

Ее картины начинают находить покупателей. Консуэло рада этому, потому что у нее уже почти нет денег; но она не обращает внимания на безденежье: богемный темперамент позволяет ей быть в одинаковой степени расточительной и экономной. Она пишет воспоминания, записывает обрывки фраз, которые ей говорил Сент-Экзюпери. И вспоминает его рассказ о том, что, когда ночью во время полета он чувствовал себя затерявшимся среди звезд и уже не знал, что перед ним – мерцающая Полярная звезда или огонь на земле, откуда ему подают сигналы, он говорил себе, что это «маленькая Консуэло» его зовет. «Твои истории направляли меня», – добавлял он.

В 1945 году, уверенная теперь, что Антуан уже не вернется, она наконец решает возвратиться во Францию. Ей немного страшно: она не вполне уверена в том, как ее примет семья мужа. Консуэло знает, как мало ее любят его родные, но решает отважно встретить эту трудность лицом к лицу. И вот она собирает свои вещи, и в первую очередь огромную кучу папок и архивов, которую ей оставил Антуан. Она упаковывает чемоданы и увозит с собой на корабле. Во Франции Консуэло снова обретает уверенность. У нее ни на мгновение не возникает мысль вернуться в Сальвадор. Она наконец готова отстаивать свои права вдовы, состоявшей в законном браке на условиях общности имущества супругов. Кто может отнять у нее эти права? Но она смутно чувствует, что ей будет трудно. Ее по-прежнему считают иностранкой, похитительницей, слишком шумной, и она знает, что поэтому ей придется потратить много сил, чтобы защитить свои права. Но она знает и свои обязанности. Хочет хранить память мужа, присутствовать на всех церемониях и в первую очередь стать посланницей его творчества, пропагандировать его книги на всех континентах, быть живой памятью о его слишком короткой жизни. У нее нет полного права на участие в посмертной публикации его большого труда – «Цитадели»: за изданием этой книги негласно надзирает Нелли де Вогюэ. Но Консуэло видит, как растет и достигает невероятного размера успех «Маленького принца». Она присоединяется к его пропаганде и даже иногда ставит свою подпись на экземплярах книги: разве она не одна из героинь сказки – покинутая роза, к которой Маленький принц потом захочет вернуться наперекор всему. Но прежде всего она снова берется за работу – лепит бюсты Сент-Экзюпери и статуэтки маленьких принцев, рисует его на почти наивных картинах в очень ярких тонах. Консуэло показывает свои работы на выставках и снова начинает появляться на людях. Латиноамериканская натура придает ей новые силы, и Консуэло снова начинает чувствовать вкус к жизни. Ее видят на коктейлях, вернисажах, театральных спектаклях, фестивалях. Садовод Дельбар, специалист по розам, создает сорт под названием «Консуэло де Сент-Экзюпери». Консуэло ездит по миру в качестве представительницы компании «Эр Франс» и получает от компании право летать всеми ее маршрутами бесплатно. Но в таких случаях командир экипажа усердно сообщает пассажирам, что «на борту находится графиня, вдова графа Антуана де Сент-Экзюпери, и следует оказать ей уважение». Консуэло принимает все эти мелкие почести, которые льстят ее тщеславию, – впрочем, эту ее черту замечал и Антуан, он ведь не упустил случая в своей сказке назвать розу «тщеславной». Однако это тщеславие преходящее, как сказано в псалме царя Давида. Оно – лишь погоня за ветром. Консуэло, конечно, знает об этом, потому что в глубине ее души есть мудрость родины – огненной страны. Она окружена маленьким кружком приближенных: ведь она всегда имела дар объединять вокруг себя поэтов и льстецов, бедных и богатых, молодых и старых. И среди них был молодой студент, присланный ее отцом помогать в секретарской работе (отец был ей не только родителем, но и другом). Этот юноша становится ее самым внимательным и самым верным доверенным лицом – верным настолько, что всюду сопровождал ее до самой смерти. Позже Консуэло сделала его своим единственным наследником, оставив с носом семью покойного мужа. Так она в последний раз посмеялась над родными Антуана, не сумевшими полюбить ее притом, что она этого хотела. Злые языки уверяли, что она пьет и немного меньше занимается живописью. А с тех пор как после неудачной попытки обосноваться в Солони поселилась в Грассе, в департаменте Вар, сплетники стали говорить, что теперь средства массовой информации забыли о ней. В этом высоко расположенном городе у Консуэло большой сельский дом, где она может писать картины, создавать скульптуры. Но главное то, что воздух здесь прохладней и полезней для ее здоровья: она страдает астмой. Сент-Экзюпери – центр ее жизни и каждого ее дня. Иногда, если ее просят дать интервью, она открывает большие сундуки, в которых хранятся все ее воспоминания. Консуэло признается: «Я всегда вздрагиваю, когда открываю папки и сундучки, в которых теснятся письма моего мужа, его рисунки, его телеграммы. Эти полные живой нежности и тайны послания хранят трагический и чудесный запах моего прошлого» [165]. Время идет, и круг приближенных редеет. Роза совсем завяла, от нее остались одни шипы: так говорит Консуэло, показывая свои ладони, исчерченные синеватыми венами. Она заставляет себя смеяться и даже шутить над этим, она принимает последние почести. Одна из этих почестей – долгая радиопередача Жака Шанселя Radioscopie на «Франс Интер», где Консуэло рассказывала о своей жизни щебечущим голосом.