Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Итак, мать Галы, покинутая Дьяконовым, нашла убежище у своего друга Ивана. Он содержит всю семью и, несмотря на то что оба сына Дьяконовой, Николай и Вадим, его не любят, старается оказать детям всю помощь, необходимую, чтобы они получили образование. Семья в новом составе комфортно живет в Москве. Дети учатся, причем Гала делает это блестяще, изучают музыку и театр. Гала любит погружаться в созерцание и чтение. Читает она много, главным образом стихи; поэзия подходит к ее возбужденному пылающему уму, к ее тайно работающему воображению. Говорили, что тогда она любила залезать в меховые шубы своей матери или даже прятаться в платяные шкафы и рассказывать себе истории, как правило сказочные. И в детстве, и в юности она сохраняла эту склонность к игре воображения, к поэтическим мечтам, к невидимому. Отсутствие отца, по-видимому, не вызывает у нее досады, однако усиливает ее желание создавать для себя воображаемые миры. Если в школе кто-то спрашивает ее об отце, она отвечает, что он управляет поместьем, принадлежащим княжеской семье. Гала лжет без колебаний и смущения, и ее глаза выдерживают взгляд собеседника. Ее лицо очень рано становится гордым, почти высокомерным; она выглядит не дерзкой, но бесстыдной. Учится она с блеском, особенно успешно в древних языках и литературе, проявляет большое любопытство ко всему. Ей не хватает, может быть, только религиозного образования: ни мать, ни «крестный» не разбираются в религии. Гала не ходит на православные богослужения, но эти грандиозные и невероятно длинные литургии ей нравятся и волнуют ее воображение. Музыка, которая постоянно звучит в просторной квартире на Трубниковской улице, соединяется с печалью псалмов, которые поют в церкви, и усиливает ее чувствительность. Каждый год крестный ездит со «своей» семьей в путешествие. Гала мечтает о Западной Европе, о Швейцарии, о зимних спортивных курортах и роскошных отелях, о Лазурном Береге, Ницце, Каннах и Атлантическом побережье Франции, обо всех местах летнего отдыха, которые были созданы в XIX веке при Второй империи, – Аркашоне, Биаррице.

До революции осталось всего несколько лет. Гала, как и вся ее семья, мало интересуется политикой. Она не слышит требований и протестов народа, ее не беспокоит медленное умирание империи. В любом случае это не ее дело. Она слишком погружена в свои мечты и чтение и потому совершенно не замечает, как поднимается волна насилия, – не видит демонстраций, стихийно охватывающих города один за другим, не слышит жестких дискуссий, которых становится все больше. Она слишком эгоцентрична и потому не может мечтать о коллективистском идеале. Патологическая нервозность вызывает у нее одышку и приступы тоски. В такие минуты она укрывается в творениях своих любимых поэтов и создает для себя в воображении мир, принадлежащий только ей. Ее семья космополитическая, и поэтому Гала с семи лет неплохо говорит по-французски. Она читает в оригинале Виктора Гюго и Шатобриана. Позже, в швейцарском туберкулезном санатории, она откроет для себя великих романтиков и среди них Нерваля, который станет ее самым любимым писателем. О жизни Галы в то время совершенно ничего не известно: она предпочитала оставлять пробелы в своей истории, чтобы усилить легенду о себе, потому что очень рано почувствовала свою важность и необыкновенность. Станет ли Гала тоже поэтессой: она ведь уже неумело пытается писать стихи? Или будет музой? Или, что еще лучше, станет монахиней и уединится в каком-нибудь безвестном российском монастыре? Она этого не знает, но позже Дали признается вместо нее, что она постоянно была «неспокойной» [168]. Понимала ли она, что давление на грудь и боли, которые сжимали эту грудь в глубине, – симптомы болезни легких? Думала ли о том, что эта болезнь, если начнется, может принести ей свободу? Тогда ей обязательно надо будет уехать лечиться в Европу – например, в Швейцарию, где воздух прохладен и полезен для больных туберкулезом.

И там она наконец насладится той духовной независимостью, к которой стремится, и осуществит свое желание жить и узнать все основные чувства, из которых состоит жизнь. Она еще не встретилась с Полем Элюаром, которого потом поднимет на уровень настоящего поэта и в которого вдохнет всю свою жизненную энергию. Но она уже та, о ком он напишет в 1929 году в очаровательном сборнике «Любовь – поэзия», который посвятит ей. «Я чествую основное, я чествую твое присутствие. Ничто не прошло, у жизни выросли новые листья. Самые молодые ручьи выходят из-под земли в свежей траве. И жарко потому, что мы любим жару. Фрукты злоупотребляют солнцем, краски пылают. Потом осень пылко ухаживает за девственной зимой. Человек не созревает, он стареет. У его детей есть время постареть, пока он не умер. И он заставляет смеяться детей своих детей. Ты, первая и последняя, не постарела. И, чтобы осветить мою любовь и мою жизнь, ты сохраняешь свое сердце прекрасной обнаженной женщины». Так проходят ее детство и отрочество – в мощных порывах чувствительности и тайного честолюбия. В честолюбивом стремлении показать миру свою пылкость, свою дикость, свою невинность. Туберкулез не становится препятствием для этого желания, а, наоборот, усиливает и обостряет его. А еще он приближает ее к смерти. Гала всегда находилась не очень далеко от нее, но никогда не вела жизнь, направленную к смерти. Наоборот, она находилась в мощном потоке жизненной силы, которая сжигала ее, но всегда воскрешала. Поэтому отказ Галы от атеизма – признак того, что в ее душе было место мистике. Ее душа воспламеняется от любви, она строит тайные планы, упорно и долго вынашивает в душе конфликты, которым мешают развиться препятствия, замышляет великие дела, которые мечтает совершить. Ее очаровывают судьбы знаменитых персонажей славянских писателей. Ей близки Анна Каренина и Карамазовы. Ее маленькое лицо, треугольное и смуглое, и слегка раскосые глаза придают ей суровый и диковатый вид; правда, те, кто ее не любит, а таких много среди одноклассниц, считают это выражение лица лукавым. Из-за своей скрытой болезни она худеет, и с годами черты ее лица становятся азиатскими. На некоторых фотографиях, сделанных в 1910-х годах, Гала выглядит некрасивой, а ее лицо кажется хитроватым. В это время она еще не расцвела. Ее свобода и красота, которую позже воспоет Поль Элюар, еще скрыты внутри ее, свернутые в спираль. Они пока не вырвались на свет, для которого она себя решительно предназначила. Тот, кто читает ее записные книжки, недавно найденные в сундуке в замке Пуболь, где она похоронена, открывает для себя другую Галу, странную и беспокойную, просто героиню славянского романа. Она похожа на Люсиль де Шатобриан – «нервная, бледная и пылкая», как охарактеризовал романтическую душу Альфред де Мюссе. Ей нравятся русские поэты, сочинители невероятных рассказов, такие как Лермонтов, а также истории о вампирах, которые ее потрясают, привлекают и очаровывают.