Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Итак, она пьет в глубине этого дома в департаменте Ивелин. Дом она тоже превращает в легенду. Он стоит у дороги, по которой парижские женщины в 1789 году шли в Версаль, и писательница еще слышит их крики и вопли. По ночам голоса этих женщин звучат в ее одиноком жилище, и тогда она пьет, с каждым разом все больше. А Ян Леме в это время пишет ей письма, которые она по-прежнему не читает, но все же не выбрасывает. Одни письма коротки, как крики или как японские стихотворения, в других, более длинных, речь идет о ее текстах, о ее душевном состоянии. Из этих писем, на которые Дюрас не дает ответа, уже можно составить летопись «этой любви». Ян заблудился в лабиринте этих отношений, которые он начал сам и которые, может быть, ему уже не по силам. Но сила и интенсивность творчества Дюрас сливаются с его собственными вопросами и его собственным одиночеством, и в этом слиянии столько мощи, что Яну уже невозможно вернуться назад. Так бывает в трагедиях: это неотвратимо, неизбежно. Его письма не оставляют никакого сомнения в его чувствах: это – начало страстной любви. Они делят на части годы, еще разделяющие его и ее, и чем дальше, тем сильней звучит в этих письмах мотив согласия. «Я совершенно согласен с вами – полностью», – пишет он 11 февраля 1977 года. «Я всегда рядом с вами – нечувствительно для вас, но упорно» (23 августа 1978 года). «Я хотел снова сказать вам, мадам, и буду говорить всегда: я возле вас, и моя любовь к вам по-прежнему цела» (19 февраля 1979 года). Ян становится все смелей: он считает себя «единственным, кто правильно читает» ее. «Я перечитал «Корабль «Ночь». Десять страниц унесли меня в изгнание – от вас, от меня» (декабрь 1979 года) [223]. Постоянство молодого студента не единственный его козырь, и не оно заставило Дюрас уступить. Но в это время алкоголь продолжает ее разрушать. Она чувствует, что умирает, и даже говорит об этом Мишель Мансо. Когда писательнице становится страшно, она обращается за советом к своему врачу, а тот прописывает ей антидепрессанты. В сочетании с алкоголем они вызывают у нее головокружение и обмороки. В больнице города Сен-Жермен-ан-Ле, куда ее поспешно доставляют, она, оставленная без спиртного, пытается вернуться к жизни. Ей удается пить меньше, она пытается соблюдать диету и благодаря этому худеет. В это время, в конце 1979 года, Маргерит находит новые причины, чтобы жить и любить жизнь. Ей шестьдесят четыре года, она знаменита в Европе и в Соединенных Штатах, университет наконец начинает интересоваться ею. Правда, ее фильмы не имеют коммерческого успеха, но их считают «хорошим началом» ее работы в кино. Ее приглашают на фестивали авангардистов и радикального кино, и к ней возвращается та энергия, которая – Дюрас это знает – досталась ей от ее матери. Однако писательница остается нервной, вспыльчивой и даже злой в обращении с близкими. Ее интересует лишь одно – писать, продолжать свой труд.

Больше всего она любит прогулки в автомобиле. На нем она ездит в пригород и привозит оттуда идеи, находит там новые творческие тропы, по которым всегда идет в ногу со временем. Она издает сборник «Зеленые глаза», в котором у нее появляется новый тон, новый подход к миру и к материальной жизни. Ян Леме уже давно не верит, что она ему ответит, но продолжает ей писать. Его письма даже слишком сдержанны, но в них чувствуется страсть, которая стала еще сильней от его убеждения, что он не может ее утолить. Но именно в феврале Дюрас, одинокая в личной жизни и страдавшая от тоски, стала искать кого-нибудь, с кем она могла бы говорить, кто бы ее внимательно слушал. И она наконец отвечает молодому студенту – единственному, кто проявил столько постоянства, что писал ей, ни разу не получив ответа. Он, как персонажи «Корабля «Ночь», охвачен неистовым, но бессильным эротическим напряжением, которое в психоанализе называется «черным оргазмом». Значит, вымысел становится реальностью. Дюрас отвечает. Это происходит в феврале 1980 года. В книге «Ян Андреа Стейнер» она объясняет: «Я вспоминаю одно душераздирающее, искаженное письмо. Оно привело меня в уныние, словно в моей жизни произошла какая-то неприятность, словно недавно и неожиданно началось какое-то новое одиночество». В начале февраля, а именно 6-го числа, Ян отвечает. Он «обессилел от удовольствия, без ума от радости и устал». Ход событий ускоряется. Дюрас словно открыла свои плотины. Разрушила стену одиночества, которая отделяла ее от других – и от другого. Может быть, она была готова к появлению мужчины в своей жизни. Она живет в Трувиле, начинает снова чувствовать его курортное очарование и вновь ощущает присутствие моря, которое, кажется, всегда готово затопить ее квартиру. Но ей не хватает творчества. К счастью для нее, Серж Жюли, директор ежедневной газеты «Либерасьон», звонит ей и рассказывает замысел, который пришел ему на ум в один из его приездов к ней в гости: он представил себе, как «она смотрит на море и перед ней появляются куски мира – шаги детей, отпечатки на песке, обломки потерпевших крушение судов». «Я отлично видел, как она одна делает целую газету, глядя из своего окна». Не согласится ли она писать по одной заметке в неделю для его отдела новостей? Маргерит соглашается не раздумывая: знает, что это – невероятная возможность снова заняться тем, что она называет «текущее писательство», вспомнить его язык, гибкий и текучий, в котором автор ловит слова на их «гребне», как она говорит, то есть мгновенно, и они рассказывают о состоянии мира с самой большой свежестью и точностью. Итак, у моря, в одиночестве «Черных скал», Дюрас приоткрывает свою дверь. Отвечая юному незнакомцу, она неосознанно осуществляет в жизни историю, которую придумывала, когда без надежды на благоприятный исход писала Мишелю Курно любовные письма, не предназначенные для публикации. Это была история возможной любви, как в «Корабле «Ночь», это было похоже на крики любви, которые доносят до нас из древних пещер «негативы рук» [224]. Но знает ли Маргерит, что вызов, который она бросает, отвечая Яну Леме, может обернуться ловушкой? В ней, несомненно, всегда была двойственность: она покорялась желанию, любви, творчеству и одновременно была госпожой. Получив письмо от Дюрас, Ян сразу же ответил ей. А потом продолжал посылать письма до того дня в июле 1980 года, когда наконец позвонил ей из Кана. Дюрас мгновенно оценила ситуацию и, как она поступала всю свою жизнь, сделала роковую ставку. Она сказала: «Приезжайте в Трувиль, это недалеко от Кана, мы выпьем вместе по рюмке».