Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Анализируя фрески Кирилловского монастыря, Ф. Шмит констатирует преобладание колористической задачи перед рисунком – линией. Росписи Кирилловского монастыря производят впечатление роскошного ковра, вышивки, ткани многоцветной, переливающейся красками, лишенной какого-либо линейного узора, логики, умственности. Узор везде есть, в каждой отдельной композиции, но в целой росписи – линии нет. В целой росписи поражает одно – игра красок 43. Богатство цвета составляет суть русской эстетики. Она сохранилась, по мнению Ф. Шмита, и позднее не только на юге, на Украине, но и на севере Руси. В Ярославле XVII века, живущем совершенно другой жизнью, иными воспоминаниями и чаяниями, в иной культурной среде, пережившей татарщину, Смутное время, созревшей для восприятия «Европы» и отчасти даже эту Европу воспринявшей. Там строятся новые храмы с новыми сюжетами, но идеал один: «прихотливая, причудливая, нелогичная мечта, но – обязательно красочная» 44. Древняя Русь выработала свое представление о красоте, в котором сказочность (мифологизм) мышления находила отражение в особой «живописности». В этих образцах древнерусского искусства цвет (колористическое решение) доминирует над линией и формой.

Тезис четвертый. Одной из особенностей развития художественного мышления в Древней Руси было отсутствие скульптуры. Казалось, сама природа Руси не способствовала появлению шедевров в области ваяния. На Руси не было столько природного камня для крупной пластики, как в Греции и Италии. Малое количество скульптурных памятников, украшавших некогда Св. Софию, Ф. Шмит объясняет скудостью природного камня вокруг. «Ни мрамора, ни тем более порфира в окрестностях Киева нет: обрабатывать эти породы камня русские каменотесы явно не могли уметь, т. е. мастера были заморские» 45. Следствием слабой разработанности проблемы формы стала замена скульптуры плоским рельефом.

Откуда? «На этот вопрос могут дать ответ только петрографические исследования. Из какой местности был привезен мрамор. Вблизи Константинополя были, на Мраморном море, знаменитые Проконисские каменоломни, снабжавшие мрамором и греческие города на Черноморском побережье. Я не вижу ничего невероятного в предположении о том, что через Константинополь мрамор шел вверх по Днепру до Киева. Порфир и в Константинополь привозился издалека, из Фракии и из Малой Азии, а следовательно, мог привозиться оттуда же и в Киев» 46.

Другой памятник – Ярославова гробница. Все это – пример плоского рельефа с геометрическим орнаментом. Вывод: «Славяне имели великих людей во всех поприщах человеческого творчества, только не в скульптуре» 47.

Самобытность – поливные плитки. Где могли мастера русские научиться такому мастерству. «Только керамисты из Персии или Месопотамии: там, вблизи Рея (близ Тегерана), в Рак-ке (на Евфрате, приблизительно на 36 параллели северной широты)…именно в XI и XII веках процветало высокое поливное искусство» 48. Многоцветные блестящие и переливающиеся поливные плитки прекрасно могли заменить в настилах полов и в облицовках привозные мраморы и порфиры.

Ф. Шмит выявил в русском художественном мышлении разные способы решения важнейших художественных проблем: формы, композиции, пространства и цвета и объяснил эволюцию строительного материала архитектуры.

Обращение Ф. Шмита к проблеме древнерусской культуры не было случайным эпизодом в творчестве, о чем свидетельствует появление редких, но менее ярких его эссе, посвященных русской художественной культуре, в последующие годы. Специфике так называемого «русского барокко» посвящена его статья 1926 г. 49, где он не только блестяще сформулировал основные художественно-стилистические проблемы барокко – «пространственность» и «иллюзионизм», но доказал несамостоятельность вариаций западноевропейского стиля барокко на русской почве.

Затем в одной из последних теоретических книг 1926 г. 50Ф. Шмит, в духе сравнительно-сопоставительной социологии начала века, выскажет предположение о том, что темп развития русского искусства в решении шести стилистических проблем (ритма, формы, движения, композиции, пространства и света) значительно опережает «скорость» развития художественного мышления других народов. Ученый нарисовал в своем графике кривую линию России красным карандашом, круто поднимающуюся вверх, опережающую по темпу все другие народы… Ему хотелось так думать.

Федор Шмит только обозначил проблему, но тему эту не закрыл 51. Научная интуиция подсказывала Федору Шмиту, что события первых десятилетий XX века несут угрозу не только русской государственности, но тысячелетней истории великой русской культуры. Кипение гражданской войны и опасения за судьбу памятников, реальная угроза исчезновения единого самобытного пространства русской культуры побудили ученого взяться за перо, чтобы напомнить и научной общественности и рядовым согражданам о тех духовных элементах, которые сплачивали русский мир веками. Ученый осмелился утверждать, что в истоках русского художественных мышления существовали такие самобытные компоненты, которые способствовали созданию и сохранению целостности государства российского. По мнению автора концепции, даже самые ранние элементы культурного самосознания позволяли Древней Руси, «хотя бы временно одерживать верх над центробежными силами» 52.