Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Ф. Шмит полагал, что в истории древнерусской культуры надо преодолеть предрассудок об «учителях», прочно укоренившийся в сознании русских людей. Феномен «европоцентризма» в России выражался в «западнических» концепциях. С петровских времен – момента приобщения России к западноевропейской культуре – считалось обидным и унизительным искать истоки русской художественной культуры на Кавказе, в Средней Азии или Монголии. С этой точки зрения представители других культур являются менее почетными «учителями» для русских. «Ибо в нашем обществе чрезвычайно распространился и крепко укоренился занесенный с Запада предрассудок, будто одна лишь Европа – очаг истинной культуры, и, “Азия” очень многим кажется бранным словом, обозначающим глубокое варварство» 14. Такое противопоставление связано с неприятием иной системы миросозерцания, идеи которой приводили в общественном и научном сознании к преувеличению роли «Запада».

Ф. Шмит хотел переломить предубеждения относительно «восточного влияния» в общественном мнении и научном сознании. В этом он видел одну из главных своих задач 15. Аргументация доводов Ф. Шмита заключалась в следующем. По его мнению, надо исходить из посыла, что Древняя Русь до принятия христианства была неоднородным культурным комплексом . Ф. Шмит выделяет четыре группы племен славянской Руси, тяготевших к разным соседним культурным мирам.

Первый находился под влиянием хазарским, кавказским, византийским. Второй имел связи с западными славянами, германцами, варягами – скандинавцами; придунайскими славянами, а через них с византийцами; со степным Востоком. Третий – северо-западный – тяготел к варягам, позднее к Византии, т. к. лежал на торговом пути «из варяг в греки». Четвертый комплекс – на великом каспийско-волжско-балтийском торговом пути – приходил в соприкосновение с поволжскими болгарами и переднеазиатским Востоком.

Между Новгородской и Киевской Русью вклинивались польские племена радимичей и вятичей. Северо-Восточную Русь от Киева отделяли дремучие леса, между Киевской землей и Тмутараканской пролегали степи, в которых хозяевами были кочевники разного наименования 16. Единство Руси складывалось понемногу под влиянием двух факторов: варягов и христианства.

Позиция Ф. Шмита по вопросу о значении византийского влияния на древнерусскую культуру позволяет ставить его в один ряд с тем направлением в российском гуманитарном знании, которое долгое время оставалось в тени. В российской историко-философской мысли начиная с XIX в., существовали разные подходы к оценке византийского влияния: одни считали, что усвоение византийской культурно-религиозной традиции имело «судьбоносный» характер, оценивали это влияние положительно, другие, наоборот, считали его роковым. Современные историки 17полагают, что влияние византийского православия на Русь было многопланово. Поддержку своей позиции они находят в работах русских историков и философов XIX – начала XX в., таких как В. О. Ключевский, Г. Федотов и Н. С. Трубецкой 18. Эти мыслители ставили под сомнение вопрос о трансляции через Византию на Русь античной классики, поскольку усвоение духовного наследия Древней Греции через византийское богословие происходило поверхностно, так что принятие византийского православия предопределило отставание русской культуры.

Идеи Ф. Шмита во многом совпадали с размышлениями В. О. Ключевского и Г. Федотова 19о проблеме византийского влияния. Ф. Шмит в процессе подготовки серии статей о византийском искусстве лаконично сформулировал принципы «византинизма» как живописного стиля 20. Выработанный «шаблон» в изображении человеческого тела, предопределявший статичность поз и жестов в многофигурных композициях мозаик и фресок, законсервировал развитие византийского искусства. Раз и навсегда найденная формула «византинизма» постепенно превратилась «в тяжелую цепь, приковывавшую ее к отжившему прошлому» 21. Своеобразие древнерусского искусства как раз и определялось способностью переплавить в котле самобытных представлений каноны византийский религиозной живописи. Именно эту удивительную способность русской культуры – отзывчивость, умение впитывать и усваивать «чуждые этнические элементы» – отмечали знаменитые русские евразийцы Г. В. Вернадский и Н. С. Трубецкой.

Признание факта существования в русской художественной медиевистике контрконцепции искусствоведческой методологии, проводимой Н. П. Кондаковым – Д. В. Айналовым и их последователями, могло бы скорректировать существующие в отечественной историографии представления о наследии отечественных византинистов. Хотя открытой дискуссии по этому поводу так и не состоялось, одним из первых, кто попытался расширить представления об «учителях» Древней Руси и уточнить «географию влияния» на русскую культуру, был Федор Шмит.