Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Жить и развиваться предстояло фреске. Она имеет то громадное преимущество перед мозаикою, что не требует расчетливой бережливости материала – смальты, которая с таким трудом и за такие большие деньги привозилась из-за моря и которой никогда не хватало, которой никогда не было под руками, когда хотелось и сколько хотелось. Фресками можно было залить все стены и своды самого громадного собора снизу доверху, фрески делали ненужными даже поливные облицовки, и фрески можно, при желании, поновлять и переписывать. Правда, каждая фреска в отдельности гораздо менее красочна, чем каждая отдельная мозаика, но зато фрески берут количеством: все вместе они составляют такой богатейший сплошной красочный фантастический ковер, что никакой мозаики, никакой поливной облицовки не требуется!

Именно с этой точки зрения нужно подходить и к росписи собора Кирилловского монастыря 32. И она претерпела все то, что полагается всякому русскому памятнику искусства. Кирилловский монастырь был построен великим князем Всеволодом II на месте и в память своей победы 5 марта 1140 г., стал любимым «отьним» монастырем князей Ольговичей 33и усыпальницею их; после татарского нашествия Кирилловский монастырь исчезает из документов до середины XVI века; в 1787 г. монастырь был упразднен и отдан Инвалидному дому, причем фрески были просто забелены и совершенно забыты 34; в 1860 г. роспись случайно обнаружилась по случаю ремонта, но оставалась в пренебрежении не только до 1874 г., года киевского Археологического съезда 35, но вплоть до 1880 г., когда ею стал заниматься проф. А. В. Прахов 36.

Прахов тщательно обмерил и исследовал также и самое здание, вычертил его планы на трех уровнях и три вертикальных разреза – все эти материалы, как это ни невероятно, остались неизданными до сих пор, и я точно не могу сказать, где они теперь хранятся. Прахов очистил фресковую роспись и скопировал ее; роспись, тем не менее, и до сих пор ожидает своего издателя, ибо сам Прахов смог издать только два образца, которые неизменно перепечатываются везде, где нужно дать понятие о Кирилловских фресках. А потом, когда старинная фресковая роспись была вскрыта, ее понадобилось «поновить»: облезлые подлинные фрески показались уж очень «некрасивыми», «неблаголепными» – дикари, малые дети и известные любители старины сходятся в пристрастии к новенькому, блестящему, цельному и совершенно не могут понять, что старый храм со своею росписью есть исторический документ, которого нельзя портить и искажать, потому что он незаменим, и что всякое поновление, даже если поновляет любящая рука опытного и знающего дело А. В. Прахова, даже когда новые фрески пишутся Врубелем, есть преступление. И какое все-таки счастье, что поновление было поручено именно Прахову, ученому и художнику, а не простому подрядчику… у нас ведь есть ряд примеров и такой «заботы» о «благолепии» храмов!

Роспись Кирилловской церкви, по богатству и разнообразию сюжетов, по огромной покрытой ею площади стен и сводов, представляет очень значительный художественный и исторический интерес. Тут есть и сцены из жития Христова, из жития Богородицы, из Апокалипсиса; тут изображено и житие того святого, во имя которого была построена сама церковь, – Кирилла Александрийского; тут есть и множество отдельных икон по грудь и в рост. Мы не станем подробно останавливаться даже на кратком описании и перечислении сюжетов – у нас не хватило бы ни времени, ни места. Но о некоторых композициях требуется сказать хоть несколько слов.

Прежде всего, об отдельных изображениях балканских святых. В теплом алтаре паперти, направо от верхнего окна в северной стене жертвенника, сохранились изображения двух святых, одно целиком, другое от пояса вниз. К первому приписано: «о а (греческие буквы, обозначающие святого) Костнтин». Изображен, в святительском облачении и с евангелием в руках, плешивый с небольшою бородкою муж, благословляющий молящихся. Из всех носителей имени Константин этот святой может быть только тем, которого мы привыкли почитать под именем св. Кирилла, бывшего, совместно со св. Мефодием, первоучителем славян. Фигура, которая была помещена рядом, изображала, по-видимому, св. Мефодия. Надо сказать, что свв. Кирилл-Константин и Мефодий 37не принадлежат к числу популярных у русских иконописцев святых. Тем более знаменательно, что они, в Кирилловской церкви, появляются даже не одни, а в обществе еще нескольких балканских святых: Климента Болгарского 38, Иоанна Македонского и Иосифа Солунского. По этому поводу можно вспомнить, что в «Апостольском приделе» Св. Софии изображены два местных солунских святых – Домн и Филиппол 39.