Джошуа Купер Рамо - Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости - как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Я не уверен, что я полностью оправился от этого шока.

Образование и формирование масс людей, обладающих подобным гением, определят разницу между теми странами, которые преуспеют, и теми странами, которые безнадежно отстанут. Такое образование порождает тревогу. Пусть эти группы упоительно делают свое дело, но где гарантия, что они не выйдут из берегов? Контроль над протоколами, отвечающими на вопросы, перемещающими денежные массы, защищающими информацию, анализирующими вашу ДНК, – трудно определить ту точку приложения энергии, которая будет превосходить в своей величине потенциал платформ, что сейчас окружают нас. Несмотря на то, что вся работа Новой Касты выглядит не более чем тактической, большая часть того, что она делает, определяется стратегической интуицией. Даже за самым малым новшеством – будь то сканер отпечатков пальцев на вашем телефоне или какое-нибудь новое предложение для машинного перевода, – следует истинная и безусловная вера в продолжение сетевой революции и в идею, что та эффективность, которая заложена в лучшие программы мира, будет определять мир. Опасность, кроющаяся в этом, вполне понятна. «Уважение, понимание и любовь – это не технические проблемы, и технике они не интересны», – писал Вайзенбаум, размышляя об эффектах ELIZA.

Самые большие из платформ, контролируемых Новой Кастой, сводят вместе миллиарды людей, связывая их постоянно укрепляющимися узами. Каждое выдающееся движение в виртуальном мире и каждый значительный шаг в реальном мире записываются, запоминаются и фиксируются. Управление стратегическими рычагами такой силы не менее значительно, чем управление страной. Разница между главой крупной сетевой компании и главой страны заключается не столько в глубине и эффективности их влияния, сколько в вопросах того, как они обрели такую власть и как они могут ее использовать. Новая Каста имеет замечательную, близкую к вере убежденность в том, что их продукты поистине универсальны. Они абсолютные технологические детерминисты. Когда смотришь на то, как их сервисы и влияние расширяются, часто испытываешь странное ощущение того, как какая-то неумолимая сила приводит в движение недвижимый предмет. Они верят, что их черные ящики сомнут интересы политики и истории. Скоро.

Исторические амбиции такого масштаба, такие, которые реально влияют на бесчисленные жизни, всегда состояли из смешения коммерческого и технического мастерства и веры в прогресс: решения Ост-Индской компании в той же мере зависели от лучших судов, карт и точнейшей навигации, сколько и от уверенности правительства. Цель Новой касты та же, что и у трех старых каст (купцов, военных и мыслителей): направить орудия, которые они создали и освоили, на усиление своего могущества. Коммерческие вычисления самых сильных представителей Новой Касты наводят на мысль о том, что эти люди способны предугадать действия соперника на много ходов вперед – словно они играют в шахматы. Их приобретения стоимостью, равняющейся миллиардам долларов, их вложения в умопомрачительные идеи НИОКР, баснословно дорогие заказы у инженеров – все это так и кричит о том, насколько грандиозные у них замыслы. Им импонирует иметь миллиард пользователей? Определенно, но не из-за миллиарда пользователей, но скорее – из-за привлекательности черных ящиков, привлекательности контроля над таким важным центром соединения.

Помнится, у меня была встреча с членом Новой Касты в ту неделю, когда вышла первая серия копий файлов Сноудена. Тогда мы оба увидели, что все, кого мы знали, были погружены в эти документы. Зачитывались ими, как романами. Люди писали друг другу сообщения: «Ты это видел?!», и ни одного обеда не проходило без дебатов о технических возможностях того, что открылось. Для Новой Касты файлы Сноудена были потрясающими в том смысле, что мало кто был способен это понять, как броски Теда Уильямса, являющиеся столь потрясающими для профессиональных бейсболистов. Объясню это так: когда я был молодым, люди называли наше поколение – тех, кто родился примерно в промежутке между 1965 и 1980 годами, – поколением бездельников. Поколением Х. Пустым поколением. Были споры о Беби-Бумерах – поколении демографического взрыва. Являлись ли мы самым разрушительным, самым самодовольным поколением в американской истории? Было ли это реакцией на безразличие к нам родителей? Уйдет ли это поколение, не оставив нам ничего, кроме необходимости оплачивать их медицинскую страховку, мириться с их вечно недоплаченными пенсиями и манипулятивной политической системой, которая появилась из-за них? Или все же они составляют толерантное поколение, сформировавшее американский дух, каким мы его знаем? Да и что вообще такое это Поколение Х? Не что иное, как сборище тоскливых и бездеятельных тунеядцев.