Саймон Монтефиоре - Молодой Сталин

Это было не по-грузински. Семья Като, хоть и отдавала должное конспираторскому мастерству Сталина, была в ужасе. В своих воспоминаниях, написанных почти через тридцать лет, хотя и до Большого террора, Сванидзе и Елисабедашвили смело рассказывают о том, что совсем не одобряли такого поведения, и ясно дают понять, что винят в смерти Като ее невнимательного мужа.

Воспоминания Монаселидзе завершаются примечательной деталью. После смерти Като Сосо уехал в Баку и до 1912 года не появлялся, но однажды от него пришло письмо из ссылки: он просил прислать вина и варенья 1 .

К концу 1907 года Сталин оправился от горя. Вместе с декадентом Спандаряном он отмечал канун Нового года в бакинском ресторане. Он был со старыми друзьями в революционной столице империи. Здесь собрались большевики, которые в разное время работали со Сталиным, – люди, которых он встречал на протяжении всей своей революционной карьеры. В самой России большевизм переживал упадок, поэтому русские и кавказские революционеры устремились в Баку и часто мешали работе Сталина [121]. Вероятно, вечеринка удалась на славу: Спандарян, “близкий по характеру к Сталину”, был, кроме этого, “невероятно ленивым сибаритом, дамским угодником и стяжателем”. Его распутство не беспокоило его жену Ольгу, которая писала: “Сурен клялся мне не в верности до гроба, а в том, что вечно останется верным… рыцарем духа”. Но своих товарищей этот большевик-повеса шокировал. “Все дети в Баку младше трех лет похожи на Спандаряна!” – вспоминала Татьяна Вулих.

Сосо вновь занялся работой и заново созвал дружину. Вдвоем со Спандаряном они тут же начали требовать более радикальных действий – забастовок и агитации – и призывали азербайджанских и персидских рабочих, зачастую неграмотных, их поддерживать. Большинство интеллигентов гнушались этими неграмотными, но Сосо проводил с мусульманами встречу за встречей – они массово “голосовали” за него. Он сделал важный шаг: начал работать с радикальной мусульманско-большевистской организацией “Химмат” (“Усилие”) и пропагандировать ее деятельность. Когда Сталин спасался от погони, мусульмане часто прятали его в мечетях. Когда он поссорился с меньшевиками, один его друг-мусульманин метнул в Девдориани кинжал.

Через своих знакомых мусульман Сталин помогал с вооружением Персидской революции. С помощью Серго он отправлял в Персию оружие и борцов, чтобы свергнуть персидского шаха Мохаммеда Али, которого пытались убить его большевики. Сталин даже сам приезжал в Персию, чтобы наладить работу своих партизан. Он побывал в Реште: таким образом, Сталин посещал Иран еще до Тегеранской конференции 1943 года.

Шаумян был напуган успехом царской репрессивной кампании. Вместе с вернувшимся из ссылки Енукидзе они стояли за более умеренный подход, чем Сталин. Но Шаумян не мог лишить Сталина превосходства. Он ратовал за сдержанность. Сталин смеялся над его привилегированным положением и плел против него интриги на пару со Спандаряном, “его ближайшим другом, правой рукой”. После смерти Сталина говорили, что он враждовал с Шаумяном, но это преувеличение. Они нормально работали вместе, хотя и относились друг к другу с недоверием 2 .

Вскоре после возвращения в Баку Сталин втайне предпринял новое путешествие: он отправился к Ленину, который жил в Женеве. Мы знаем, что они встречались в 1908 году и что Сталин был в Швейцарии. Сталин сам вспоминал об этой встрече. Также он виделся с Плехановым, который “доводил его до белого каления”. Сталин “считал, что Плеханов – прирожденный аристократ”. Больше всего Сталина злила дочь патриарха марксизма – у нее были “аристократические манеры, она одевалась по последней моде и носила туфли на высоких каблуках!”. В Сталине уже просыпался ханжеский аскетизм 3 .

Скорее всего, Сталин и Ленин говорили о деньгах. Ленин сражался с меньшевиками и вел изнурительную распрю с Богдановым и Красиным, которые присвоили большую часть тифлисской добычи – а за добычей, в свою очередь, рьяно охотилась полиция Европы. Поэтому организации, которую изнутри убивал спровоцированный Лениным раскол, а снаружи – жестокие столыпинские репрессии, были, по словам Вулих, крайне нужны деньги.

Разумеется, как пишет Кавтарадзе, бакинский подручный Сталина, “было решено еще раз добыть деньги для партии”. Когда “главный финансист большевистского центра” слышал слово “деньги”, он хватался за маузер.