И вот, наступил день, когда он не выдержал. Он привел восьмилетнего сына одной из служанок в свои аппартаменты и запер их изнутри; привязал мальчика к кровати и разрезал на нем одежду. Ойлен гладил его хрупкое юное тело, целовал соски и крошечный пенис и чувствовал, как дикое желание буквально разрывает его на части. Мальчик был таким испуганным, таким хрупким, чистым и невинным, таким беззащитным — что не было во всем мире большего удовольствия, чем растоптать его невинность, осквернить его чистоту, сломать его незрелую, еще не начавшуюся толком жизнь. Член Ойлена стоял колом, но войти в зад мальчика он долго не мог — слишком тот был узок. Тогда Ойлен вытащил нож и воткнул его туда, куда не мог проникнуть член. Мальчик истошно закричал — Ойлен не обратил на его вопли внимания также, как прежде не обращал внимания на слезы и мольбы. Ойлен покачал нож в ране, вытащил его и вновь попытался войти — на этот раз у него получилось. Крови было много, она была повсюду — на простынях, на полу, на члене и бедрах… Кровь и запах дерьма. Ойлен насиловал мальчика всю ночь, не заметив даже, в каком именно часу тот перестал кричать, а в каком — совершенно уже затих и перестал дышать. Он ясно осознал, что он мертв лишь под утро, когда тело совсем остыло.
Ойлен стал втыкать в тело мальчика нож, но реакции не было, и кровь из ран почти не текла.
Тогда командор Горы сел в кресло и стал разбираться с бумагами. Нужно было определить, надолго ли хватит припасов и посмотреть, сколько теплого белья имеется на складах Вайдена. В конце концов, зима уже началась и для того, чтобы пережить ее, необходимо все тщательно спланировать и распределить. Служанка, которая каждое утро приходила для того, чтобы прибраться в спальне, при виде трупа ребенка на кровати истошно закричала и выбежала вон.
Позже пришли рыцари, они задавали несущественные вопросы и почему-то настаивали, чтобы Ойлен оделся и смыл с себя кровь. Кто-то убрал труп и поменял простыни, одного из оруженосцев приставили чистить пол. Ойлен старался не обращать внимания на эту суету. Сколько у них лошадей? Сколько теплых плащей и сапог? Достаточно ли заготовлено дров? Вот о чем следовало думать.
* * *
Хадес занял Йонвель, после чего двинулся на север. Барон Рейер, скрипя зубами, открыл перед ним ворота Дераншаля. Хадеса увиденное не впечатлило: две деревянные башни, четыре невысокие стены и длинный П-образный дом между ними — вот и весь «замок». Однако, на текущий момент это была самая крайняя северо-западная точка на контролируемой ими территории Текиона, наиболее близкая к Тейфу и Колфьеру, и потому имевшая важное стратегическое значение. Если союзники Ордена, морские разбойники, успешно возьмут Колфьер, и двинутся дале на юго-запад, то Дераншаль станет местом объединения сил, которые затем выступят против хорошо укрепленного и сильного Тейфа. С другой же стороны, если со стороны Тейфа последует превентивный удар, то именно Дераншаль станет первым замком на пути графа Кладгера. Оставив в Дераншале тридцать человек, основная задача которых состояла в разведке и сборе информации, Хадес вернулся в Йонвель. Барон Зайрен принял его любезно, почти дружелюбно; старый эс-Кван же, напротив, едва сдерживал злобу — но у командора крепло чувство, что он намучается еще с обоими, при том неизвестно, с кем больше. Зайрен себе на уме — расчетливый и прагматичный, он мог стать наиболее неприятным врагом, и поэтому стоило держать его поближе. Рейер, напротив, мог выкинуть что-нибудь совершенно неразумное, например попытаться вырезать оставленный в его замке гарнизон. Он и его ближние, несомненно, будут умервщлены если барон осмелится предпринять нечто подобное — но Хадес раздражала мысль о том, что сама попытка может стоить ему нескольких людей. Проще было бы перебить всех этих ненадежных барончиков и поставить повсюду своих рыцарей — но, решив таким образом одну проблему, Ордена создали бы себе другую, имевшую бы неприятные последствия в стратегическом плане: узнав о резне, подчинившиеся Ордену бароны могут с перепугу устроить мятеж, а еще не подчинившиеся — перестанут открывать перед Орденом ворота, и взятие каждого населенного пункта, имеющего хоть какое-то подобие укреплений, будет сопровождаться отчаянным сопротивлением. Поэтому Хадес не тронул ни Зайрена, ни Рейера, но лишь постарался устроить все так, чтобы каждый их шаг был у него на виду. Пусть только дадут ему повод — и он без колебаний вырвет лишние звенья из позвонков обоих. 2 Хадес не имел ни фамилии, ни второго имени — белоглазый и беловолосый уроженец Сальгердских островов, он мог бы получить имя только на корабле, если бы оказался принят в дружину одного из тех ярлов, что каждую весну плыли на юг — чтобы пограбить или поторговать на Гоураше, Эн-Тике, на Вайшерских островах, или даже на материке, в Ильсильваре. Второе имя новичку подбирала команда: любая особенность новичка, любой поступок, любая случившаяся с ним ситуация могла послужить основой для прозвища, которое сохранялось с пиратом всю жизнь: это прозвище было более важным и значимым, чем имя, полученное при рождении. Закреплял за новичком прозвище сам ярл, и хотя это не сопровождалось ни пышными церемониями, ни торжественными речами, для нового члена команды значимость данного события была ничуть не ниже, чем посвящение в рыцари где-нибудь на юге. Именование значило, что новичок принят и стал одним из своих, что с этого момента он мужчина, а не юнец… Хадес второго имени так и не получил. Дом ярла Квинура Собачьей Головы, в котором рос Хадес (он был сыном одного из людей ярла, а может быть и самого Квинура — точно этого не знал никто, даже его мать) был разграблен другим ярлом, в следствии конфликта, о котором Хадес не имел ни малейшего понятия. Как водится, мужчин перебили, имущество расхитили, а наиболее красивых женщин и детей забрали, чтобы продать в рабство. Первым хозяином Хадеса — тогда ему не исполнилось еще и восьми лет — стал торговец с Вайшерских островов, вторым — владелец склада в Терано, а 2 Речь идет о «разъятой цепи» — казни, распространенной на Сальгердских островах, в ходе которой из спины жертвы вырывали один или два позвонка, после чего оставляли умирать от потери крови. В некоторых случаях рану закрывали, продлевая таким образом агонию. Особенно тонкой пыткой считалось вернуть человека с изъятыми позвонками его семье: если жертва выживала, то всю оставшуюся жизнь проводила без движения, в параличе, наблюдая, как жизнь проходит мимо. Для семьи такой человек становился становился нахлебником, что, в тяжелый условиях севера, было постыдной и горькой участью. третьим — рыцарь Свинцовой Горы Джайрен Келфарид, которому владелец склада проиграл мальчишку в кости. При Джайрене Хадес сначала был слугой, затем оруженосцем; колдовской Дар, пусть и не выдающийся, в сочетании с природной ловкостью и талантом к холодному оружию, помогли ему получить рыцарское звание; спустя еще двадцать лет он стал командором.
Читать дальше