Сергей Марьяшин - Роботы божьи

― Тогда объясните, как наука о людях превратилась в дисциплину о роботах, ― взмолился Егор. ― У меня уже голова кругом!

― Из-за другглов, ― сказала Люба. ― Корпорация Гулл хотела сделать их максимально комфортными для людей. Пользователя переделать невозможно, поэтому им пришлось приспосабливать психику друггла. Единственный способ добиться полной совместимости ― это превратить друггла в дуала пользователя, потому что дуальные отношения ― лучшие из возможных. Природа устроила так, что дуалы бессознательно прикрывают слабые стороны друг друга. Стоят, так сказать, спиной друг к другу, готовые противостоять миру.

Егор вдруг вспомнил, что менеджер "Пигмалиона" рассказывал нечто похожее. Кажется, Марк говорил о программе подгонки внешности андроида под психику друггла.

― Зачем такие сложности? Первые другглы и так неплохо продавались, ― с сомнением пробормотал он.

― Конкуренция, ― пояснила Люба. ― Гулл обязан дать клиенту наилучший сервис, иначе тот уйдет в Фейслук. Примет нео-ислам в надежде бесплатно получить к пенсии новую, в упаковке, роботессу. Акции Фейслука дорожают. Халифат может позволить себе широкие жесты для переманивания пользователей.

― Смешно, ― хихикнул Алехандро. ― Раньше они обещали аж семьдесят две секс-роботессы. Правда, после смерти клиента.

― Дикари, ― сказала Нина, скривив лицо от отвращения. ― Только идиот может клюнуть на такое.

― Смирись, их половина мира, ― ответил Алехандро. ― А тебе не хватает терпимости.

― Терпимости? К пластиковым суккубам ― или их любителям?!

Алехандро промолчал, опустив глаза.

"Демоны в обличье женщины, соблазнявшие средневековых мужчин, ― ответила Наташа на безмолвный вопрос Егора. ― Считалось, что они делали это с целью похитить мужское семя, чтобы потом использовать его, притворяясь мужчиной-инкубом".

"Они правда это делали?" ― поразился Егор.

"Это мифология. Их не существует".

Люба скептически смотрела на Егора, словно сомневаясь в его способности понять столь очевидные вещи. Взяв не глядя очередного насекомого из рук Алехандро, она разжевала его, запила пивом и продолжила:

― Чтобы другглы могли играть роль дуалов, они должны иметь ― вернее, имитировать ― человеческую психику. У Гулла не было иного выхода, кроме копирования психики людей. Это не сложно: всего-то шестнадцать типов личности. Соционическую теорию почти без изменений перенесли в робототехнику. Должна признаться, не без нашего с ее отцом участия. После запрета учения Гулл никуда не делся, как и гулловские андроиды. Правительства запретили людям знать правду о себе, но уничтожить роботостроительную индустрию не решились: это обрушило бы экономику и весь привычный уклад. Слишком большие деньги стояли на кону, Гулл оказался им не по зубам. Так что, выходит, соционику спасли для нас роботы.

Слушая Любу, Егор чувствовал странное, трудноописуемое раздражение в голове, словно что-то щекотало мозг изнутри. Это было мучительное ощущение, с которым ничего нельзя поделать. Егор помнил его с детства: так всегда проявлялось предвкушение, что интригующая тайна вот-вот раскроется и он узнает разгадку. Или этот зуд ― не его? Возможно ли, что так проявляется наташино любопытство? Егор буквально физически ощущал, как страстно жаждет она услышать продолжение любиной истории.

― Почему соционику запретили? ― спросил он.

Люба не ответила. Она пристально посмотрела на Алехандро. Словно услышав безмолвный приказ, он вышел из комнаты и вскоре вернулся, неся с собой странные предметы. Он выложил их на стол: плазменная зажигалка, почти прозрачные листки бумаги, маленькие белые цилиндрики и резко пахнущий пластиковый мешочек. Заполнивший комнату запах был раздражающим и незнакомым.

Алехандро взял листик, аккуратно высыпал на него дурно пахнущие коричневые крошки из мешочка, положил с краю белый цилиндрик и ловко скатал все это в компактную белую трубочку, лизнув вдоль шва, чтобы склеить.

Потом он сунул трубочку в рот и поджег ее конец. Добившись устройчивого горения, он вручил вонючий предмет Любе и та с видимым наслаждением затянулась, выпустив изо рта дымную струю. Пространство над столом заволокло удушливым туманом. Егор закашлялся, на глазах выступили слезы. Он видел сигареты лишь в плоском кино, но никогда прежде живьем. Люба извинилась и попыталась рукой отогнать от него дым.

― Лучший табак, который можно купить на черном рынке, ― похвасталась она.