Сергей Марьяшин - Мы, легенды [СИ]

Джонсон напряженно крался по старому, полному густой паутины и жирной пыли чердаку. Пахло тленом и мышиным пометом. Прерывистый лунный свет падал в дыры прохудившейся крыши, выхватывая из тьмы высохшие черные балки и мусор на полу. Здания в этом районе были настолько заброшены, что ими пренебрегали даже бездомные бродяги. И все же охотник знал, что найдет здесь свою добычу. Тот, кого он выслеживал, был эстетом. Он не убивал бродяг, предпочитая помешанных на поэзии девиц и юношей, с которыми знакомился в богемных кофейнях на заросшей каштанами набережной. Он очаровывал их, — иногда на это уходили недели, — а затем приводил сюда, в умерший депрессивный квартал, в пустой дом вроде этого, чтобы не спеша умертвить, выпив всю кровь до последней капли. Обескровленный труп очередной влюбленной дурочки лежал в комнате этажом ниже. Тело было еще теплым, оно слабо светилось в приборе ночного видения, — значит, цель близка. Труп тщательно уложили, сориентировав по сторонам света или фен-шую, но приземленный охотник не заинтересовался им. Он был равнодушен к вычурному перфекционизму убийцы.

Пальцы Джонсона судорожно стиснули гладкий полутораметровый кол. Капли пота на лбу блестели холодной росой в неверном лунном свете. Он затаил дыхание, чтобы услышать малейший шорох. Прикрытые трубками инфракрасного бинокуляра глаза лихорадочно рыскали между утопающими во тьме кирпичными колоннами. В зеленоватом свете прибора затканный паутиной чердак представал заколдованным лесом или пещерой злого великана. В другое время Джонсон оценил бы красоту мертвого дома. Но не сейчас: он твердо знал, что поэзия и декаданс убивают.

Что-то скрипнуло сверху. Ему за шиворот просыпалась пыль. Он резко присел на колено и выставил кол вверх, чтобы вспороть грудь прыгающему с потолка вампиру. Напряженные руки инстинктивно толкнули оружие вверх, едва не порвав сведенные усилием мышцы.

Кол пронзил пустоту.

Позади раздался тихий смешок.

— Сколько их было за эти годы? — спросил скрытый в темноте вампир.

— Кого? — буркнул Джонсон с досадой, тяжело поднимаясь и отряхиваясь.

Стянув с головы прибор ночного видения, он достал из кармана мятый платок и вытер им вспотевшие лоб и лицо.

— Твоих внезапных нападений из засады. Я думал, мы все это уже прошли.

Охотник виновато пожал плечами, не выпуская из рук свое оружие. Оно был сделан по спецзаказу из дорогого титанового сплава. Если он потеряет его, ему опять придется ходить на охоту с чугунным ломом, таким тяжелым, что насадить на него вампира можно лишь чудом. А Джонсон уже не молод, чтобы таскать подобные штуки.

Вампир выплыл из укрывавшей его тьмы, обошел охотника и встал прямо перед ним. Лунный свет упал на бледное лицо, осветив насмешливо сощуренные глаза, тонкий нос с благородной горбинкой и слегка выпяченную нижнюю челюсть. Он был похож на Дэвида Боуи и, по мнению Джонсона, намеренно культивировал это сходство. Его густые белые волосы достигали плеч и были тщательно расчесаны и уложены, волосок к волоску. Это было ужасно непрактично в грязных подвалах и подворотнях, где вампирам обычно приходилось питаться. Недаром представители его племени предпочитают иметь голову лысой, как коленка. Но только не этот.

Вампир внимательно осмотрел свой черный с серебристыми блестками камзол и стряхнул пылинку. На перетянувшем талию шелковом поясе висели тонкие ножны — пустые. Вампир потерял шпагу еще в прошлом веке и все не находил время купить новую; а когда нашел, их больше не продавали. Он продолжал подпоясываться пустыми ножнами, полагая их столь же существенным элементом наряда дворянина, как трость или платок. Он приблизился к Джонсону, с опаской глядя на заточенное острие титанового кола. В его взгляде были удивление и разочарование.

Вампира звали Арман и . У него была дюжина имен, — наследие прежних мест и эпох, — однако Джонсон с их первой встречи называл его Арман и, — он сам уже не помнил, почему, — и вампир отзывался, согласившись на новое имя. Они знали друг друга тридцать шесть лет, — по меркам охотника, целую вечность. Их отношения были сдержанными, как у двух викторианских джентльменов, и вполне взаимовыгодными. Джонсон изредка сдавал вампиру самодеятельных охотников, не состоящих в профсоюзе, а тот в виде ответной любезности выдавал ему зарвавшийся молодняк, путающийся под ногами и оттягивающий от него внимание самок. Он даже снабжал охотника своей волшебной кровью, с помощью которой тот контролировал астму и жил все эти годы без серьезных недугов.